124 басни Лафонтена — поучительный сборник басен

басни лафонтена

Басни Лафонтена — это сборник басен других авторов: Эзопа, Федра, Локмана и других. Эти басни переводили на русский язык Сумароков, Измайлов, Юрьин, Жуков и другие. Басни хоть и написаны много веков назад, актуальны и по сей день! Басни полезно читать, как детям, так и взрослым. Когда возникает спорная ситуация, выход из нее может прийти после прочтения сборника басен Лафонтена.

Басни Лафонтена

Басни Лафонтена по-порядку с авторами.
басни лафонтена

1. Басня Амур и Безумие

Из сборника Басни Лафонтена

В Амуре все о тайне говорит:
И факел, и колчан его, и стрелы,
И детский вид.
Мы были бы, пожалуй, слишком смелы,
Когда б задумали, начав издалека,
Исчерпать сей предмет во всем его значеньи.
Я лучше расскажу про приключенье,
Которое несчастного божка
Заставило свое утратить зренье.

Своим я складом речь об этом поведу;
А можно ли его постигшую беду
За благо счесть для нас, влюбленный пусть
рассудит:
Здесь мненья моего не будет.
Амур с Безумием играли вместе раз
В те дни, когда еще лишен он не был глаз.
Они заспорили. Для разрешенья спора
Амур совет богов созвать готов;
Безумье ж, потеряв терпенье скоро,
Ударило его — и был удар таков,
Что больше не видать уже Амуру света.

А ВЫ знаете, что можно БЕСПЛАТНО участвовать в конкурсах с детьми и выигрывать призы?
Подписывайтесь на нашу группу Конкурсов для детей и взрослых:
Телеграм t.me/konkursoff
Вконтакте vk.com/konkursoff_ru
Одноклассники ok.ru/konkursoff
Участвуйте и выигрывайте ценные призы!

А еще у нас есть для ВАС подарки за подписку! 3 мини-книги с загадками!
Подпишитесь по ссылкам выше, а потом перейдите в Телеграм бот и заберите подарки: t.me/MultiMamBot

Венера об отмщении вопит:
И Женщина, и мать, она про дело это
Повсюду громко так кричит,
Что и Юпитер сам, и Немезида,
И судьи адские, ну, словом, весь их круг,
От крика ошалели вдруг.
Послушаешь ее, так велика обида:
Без палочки ее сынок
Теперь ни шагу уж не ступит.
В чем он отраду бы найти отныне мог?
И чем Безумие вину свою искупит?

Все было взвешено у жителей небес,
И польза общая, и частный интерес;
И после долгого раздумья
Сошлися на решеньи все таком:
Навеки присудить Безумье
Божку любви служить проводником.

(Автор: Н. Юрьин
Содержание басни — у собирателя басен Федра, новейшего латинского поэта, иезуита Жана Коммир (1625-1702), профессора теологии, сделавшегося известным своим «сборником латинской поэзии» (1678), а также у французской поэтессы Луизы Лаббе (1526-1566), в ее аллегорическом сочинении «Спор Любви и Безумия». Лаббе, прозванная по мужу, имевшему в Лионе канатную фабрику, «прекрасной канатчицей», прославилась в свое время между прочим тем, что в мужском костюме участвовала в осаде Перпиньяна.)

***

Смотрите также:

104 скороговорки для развития речи

ТОП-123 лучшие детские загадки с ответами

108 стихов для мамы от наших подписчиков

 

2. Астролог, упавший в колодец

Из сборника Басни Лафонтена

Упал на дно колодца Астролог.
И многие над ним глумились, со словами:
— Глупец, ты у себя не видел под ногами,
Так что ж над головой ты в небе видеть мог?

В подобном приключенье
Для множества людей таится поученье.
Меж ними мало есть таких,
Которые бы зачастую
В сердцах не тешились своих
И не лелеяли о том мечту пустую,
Что смертному, чей взор духовный слеп,
Открыта книга вечная судеб.

Но что ж иное книга эта,
Гомером и его ближайшими воспета,
Когда не то, что Случай или Рок
Звалося в древности, у нас же — Провиденье?
А Случая возможно ль изученье?
И если б кто-нибудь его предвидеть мог,
Судьбою, Роком, Случаем едва ли
Его бы в мире называли;
А что касается святых путей Того,
Кто без намеренья не создал ничего,
Кто может видеть их и в них читать, помимо
Владыки Самого,
Чья воля высшая для нас непостижима?

Ужели на челе сияющих светил
Рукой Божественной все то Он начертил,
Что тьма времен окутала покровом?
И что за польза нам была бы в знанье новом?
Дать пищу для умов служителей наук?
Искать спасения от неизбежных мук?
Но даже счастие предвиденное — сладость
Утратило б свою, и превратилась радость
В унынье прежде, чем вкусили б мы ее.

К такому знанию стремленье
Ошибка, нет, скорее — преступленье.
Свершает рой светил движение свое,
И солнце каждый день восходит над землею,
Сменяя тьму с ночною мглою;
Но заключение из этого одно
Выводим мы — такого рода:
Светить и согревать светило дня должно,
И править сменою времен различных года,
Оказывать влиянье на тела,
И жизнь давать посевам без числа.
В порядке стройном во вселенной
Все чередой проходит неизменной.

Что в этом общего с изменчивой судьбой?
Вы, составлявшие обманно гороскопы!
Покиньте двор правителей Европы,
Да и алхимиков возьмите всех с собой…
Не больше веры вам, чем этим шарлатанам!
Но негодуя пред обманом,
Отвлекся в сторону, отчасти без нужды,
От астролога я, хлебнувшего воды.
Является живым примером
Он тех, которые, гонясь вослед химерам,
Не видят пред собой действительной беды.

(Автор: О.Чюмина.
Заимствована у Эзопа. Вольтер осуждал смысл этой басни, видя в ней осмеяние науки. «Лучший из астрономов мог бы упасть в колодец, не будучи глупцом», — замечает он. Защитники Лафонтена возражают, что Лафонтен осмеивает астрологов, а не астрономов.
Некоторое отдаленное сходство с этой басней имеет басня Хемницера «Метафизик»)

***

3. Английская Лисица

Из сборника Басни Лафонтена

Ум с сердцем в вас живут в счастливом единеньи;
Достоинств сотни вы сумели совместить:
Все доблести души высокой и уменье
Делами и людьми руководить,
Всегда открытый нрав и дар друзьям быть верной,
Назло самим богам и бурным временам.
Все это похвалы достойно беспримерной,
Но только по сердцу ль она придется вам?

На речи пышные вы смотрите сурово
И похвалы для вас скучны.
Я кратким быть хочу: скажу всего два слова
В честь вашей я родной страны.
Вы любите ее. Ум англичан, бесспорно,
Равно с его характером глубок;
Все в мире опытом исследуя упорно,
Далеко знанья власть распространить он мог.
Я говорю не с тем, чтоб льстить вам: в англичанах
Способности вникать во все такой запас,
Какого нет нигде, и даже псы у вас
Имеют тоньше нюх, чем в наших странах.

Хитрее ваших нет лисиц. Я привести
В пример могу одну: она себя спасти
От ей грозившей доли
Задумала путем, невиданным дотоле.
Злодейка уж ждала погибели своей:
В погоню чутких псов за ней пустили свору.
И вот бежать в ту пору
Пришлось близ виселицы ей,
Где было множество повешено зверей.

Различные зловредные созданья,
Лисицы, Совы, Барсуки,
Висели там прохожим в назиданье.
Лисице нашей это и с руки:
Она себе приют средь мертвых отыскала,
И вот она висит, уподобляясь им.
Мне кажется, что здесь я вижу Ганнибала,
Когда, со всех сторон тесним
Вождями римскими; лукавством побеждает
Он неприятелей своих
И, как Лисица старая, от них
Внезапно ускользает.

Вот, наконец, передовые псы
Достигли до убежища Лисы,
Где мертвою прикинулась плутовка,
И воздух лаем их свирепым оглашен.
Но отозвал их ловчий; он
Не мог подозревать, чтобы Лисе так ловко
Направить удалось его на ложный путь.
«Наверно у нее, — сказал он, — где-нибудь
Поблизости имеется лазейка:
Недаром же никто из псов
Не забегает далее столбов,
Где этих молодцов почтенная семейка
Висит; но вновь она придет, я подожду».

И впрямь, Лиса пришла — и на свою беду!
Вот лаем залилися псы, и вот уж снова
На перекладину Лисица взобралась,
В надежде, что опять, как в прошлый раз,
Здесь для нее спасение готово;
Но тут же и пришел бедняжечке конец.

Отсюда вывод ясен, без сомненья,
Что изменять порой полезно план сраженья.
А между тем, конечно, сам ловец
Едва ли бы сумел что-либо в этом роде
Для своего спасенья изобресть.
Не то, чтобы ума в нем не хватило, — есть
Его довольно в английском народе,
Но жизнью он почти не дорожит,
И это более всего ему вредит.

К вам возвращаюсь я опять…
Не для того, чтоб снова славить;
Вам похвалами докучать
Мысль эту надо мне оставить.
Какая песня наша или стих
Своей хвалою льстивой может свет забавить
И одобрение стяжать в краях чужих?
Мне кажется, на истину похоже
То, что один ваш принц сказал:
Строка, любовию внушенная, дороже,
Чем несколько страниц похвал.

Вам в дар последние усилья
Я Музы подношу своей.
Ничтожен он: стыдиться ей
Придется своего бессилья;
Но все ж бы я хотел, чтоб удалося вам
Вниманье возбудить к моим стихам
В той, что, при вашем небе хмуром,
Цитеры данников взялася к вам привлечь
И покровительство оказывать Амурам.
Конечно, догадались вы, что речь
Идет о той богине,
Которой имя Мазарини.

(Автор: Н. Юрьин
Из сборника Абстемия (прим. к б. 24). Г-жа Гарвей, которой посвящена басня, была вдова кавалера Гарвея, умершего в Константинополе на службе королю Карлу II.

Лафонтен имел случай часто встречаться с ней, когда она приезжала в 1683 г. в Париж к своему брату, милорду Монтэгю, английскому посланнику при французском дворе.)

***

4. Безумец и Мудрец

Из сборника Басни Лафонтена

Безумец раз бросал каменья в Мудреца,
Преследуя его; Мудрец ему на это:
«Мой друг! ты в поте своего лица
Трудился; вот тебе за то монета:
Труд по заслугам должен быть вознагражден.
Взгляни, вот человек проходит, он
Богат безмерно,
И щедро за твои дары воздаст наверно».

К прохожему Глупец направился, спеша
Нанесть ему удар, в надежде барыша;
Но воздаяния дождался он иного:
Прохожий слуг созвал, и те спешат скорей
Избить Глупца и прочь прогнать едва живого.
Таких безумцев видим мы вблизи царей:

Чтоб господина позабавить,
Они на смех поднять готовы вас всегда.
Не стоит трогать их, чтоб замолчать заставить.
Притом же, если вы не в силе, то тогда,
Как вы ни гневайтесь, вам это не поможет;
Направьте их к тому, кто отплатить им может.

(Автор: Н. Юрьин.
Из Федра. В одном из старинных изданий под этой басней найдено было следующее рукописное примечание: «Басня эта направлена против аббата дю Плесси, нечто вроде серьезного сумасшедшего, который вздумал подвергать при дворе цензуре не только вообще духовных лиц, но даже епископов, и которого архиепископ Реймсский сумел наказать».)

***

5. Бесхвостая Лисица

Из сборника Басни Лафонтена

Преосторожная, прехитрая Лисица,
Цыплят и кур ловить большая мастерица,
На старости своей так сделалась проста,
Что в западню попалась;
Вертелась всячески, туда-сюда металась,
И вырвалась кой-как, но только без хвоста.

Как в лес бесхвостой показаться?
Плутовка вздумала на хитрости подняться.
Взяв важный и степенный вид,
Идет в пещеру, где сбиралися лисицы.
«Подруги и сестрицы!»
Так говорит она. — Какой нам, право, стыд,
Что по сие мы время
Все носим гнусное и тягостное бремя,
Сей хвост, который по земли
За нами тащится в грязи или в пыли.

Какая польза в нем, скажите?
А вред весь от него я доказать могу.
Вы, верно, сами подтвердите,
Что без хвоста быть легче на бегу,
Что часто за хвосты собаки нас ловили;
Но если бы теперь хвосты мы обрубили…»

«Остановись, остановись!»
Одна ей из сестер сказала.
«А что?» — «Пожалуйста, к нам задом обернись».
Кургузая тут замолчала,
Попятилась назад и тотчас убежала.

«Как страшно замуж выходить!»
Невестам всем твердит увядшая девица.
Конечно, что ж ей говорить?
Такая ж и она бесхвостая Лисица.

(Автор: Измайлов
Содержание заимствовано у Эзопа и Фаерна.
На русский язык басня переведена, кроме Измайлова, Сумароковым («Кургузая Лисица»).
Грубый вывод из басни в русском переводе принадлежит Измайлову;
у Лафонтена нет никакого нравоучения.)

***

6. Больной Олень

Из сборника Басни Лафонтена

В стране, где множество оленей быстрых жило,
Один Олень однажды занемог.
И вот к нему друзей отвсюду привалило:
Кто повидаться с ним, кто дать совет, как мог,
Кто душу потянуть докучным утешеньем.

«Эх, господа! меня оставьте умирать,
Тут слабо зашептал Олень им.
Поверьте, вовремя сумеет оборвать
Мне жизни нитку Парка злая;
Меня томите только вы, рыдая».
Как бы не так! Больному исполать!

По правилам всю эту процедуру
Исполнили друзья и возвратились вспять.
Но даром унести свою оттуда шкуру
Не захотел никто (был, благо, болен сам),
И честь воздали так его лугам, лесам,
Что бедному одну оставили опушку.
Пришло хоть с голоду ложись да помирай!..
Так люди отдают за ястреба кукушку…

К тебе взываю я, к тебе из края в край,
О род людской! Тебе сказать хочу я,
Что тело ближнему и дух его врачуя,
Но награждая сам себя,
Едва ль ты действуешь любя:
Ты ищешь лишь себе поживы да забавы…
Но… тщетен мой призыв… О времена! о нравы!..

(Автор: Н. Позняков
Заимствовано из книги «Esope francois» Desmay (1677). Тот же сюжет у Локмана (прим. к б. 19).)

.

***

7. Волк и Ягненок

Из сборника Басни Лафонтена

У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Истории мы тьму примеров слышим,
Но мы Истории не пишем;
А вот о том как в Баснях говорят.

Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;
И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал Волк.
Ягненка видит он, на добычу стремится;
Но, делу дать хотя законный вид и толк,
Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье Мое
С песком и с илом?
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву».

«Когда светлейший Волк позволит,
Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью
От Светлости его шагов я на сто пью;
И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему никак я не могу».

«Поэтому я лгу!
Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!
Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
Мне здесь же как-то нагрубил:
Я этого, приятель, не забыл!»
«Помилуй, мне еще и отроду нет году»,
Ягненок говорит. «Так это был твой брат».
«Нет братьев у меня».- «Так это кум иль сват
И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.
Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,
Вы все мне зла хотите
И, если можете, то мне всегда вредите,
Но я с тобой за их разведаюсь грехи».
«Ах, я чем виноват?» -«Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
Сказал и в темный лес Ягненка поволок.

(Автор: И. Крылов
Сюжет заимствован у Эзопа и Федра.
Кроме Крылова, басню эту переводили на русский язык также Тредьяковский, Сумароков и Державин.)

***

8. Волк и Журавль

Из сборника Басни Лафонтена

Что волки жадны, всякий знает:
Волк, евши, никогда
Костей не разбирает.
Зато на одного из них пришла беда:
Он костью чуть не подавился.
Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;
Пришло хоть ноги протянуть!

По счастью, близко тут Журавль случился.
Вот кой-как знаками стал Волк его манить
И просит горю пособить.
Журавль свой нос по шею
Засунул к Волку в пасть и с трудностью большею
Кость вытащил и стал за труд просить.

«Ты шутишь! — зверь вскричал коварный.
Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!
А это ничего, что свой ты долгий нос
И с глупой головой из горла цел унес!
Поди ж, приятель, убирайся,
Да берегись: вперед ты мне не попадайся».

(Автор: И. Крылов
Заимствовано у Эзопа и Федра.
На русский язык, кроме Крылова, басню переводили Тредьяковский, Измайлов, Сумароков, Хвостов.)

***

9.Волк и Лиса

Любой из нас судьбу клянет,
Как будто лучшей он достоин;
Хотел бы воином быть тот,
К кому питает зависть воин.

Хотелось волком быть Лисе,
Как говорят; а может статься,
И волки жаждут, хоть не все,
С овцами долей поменяться.

Но странно: принц, восьми лишь лет,
Для басни этот взял сюжет
И в прозе выразил так ясно,
Как я в стихах, седой поэт,
Пытался б выразить напрасно.

Я на свирели басни той
Здесь сделал перепев простой;
Быть может, свет он позабавит,
Но жду, что скоро мой герой
Трубу поэта взять заставит.

Пророком быть не мой удел;
Но по звездам прочесть успел
Я кое-что, -и полон веры,
Что натворит он славных дел,
И будут нам нужны Гомеры.
А где же в наши дни их взять?
Но чем сбивать читателей нам с толку,
Не лучше ли рассказ начать?

«Послушай, милый мой, -Лиса сказала Волку,
Ты знаешь сам, что на обед
Таскаю я себе добычу втихомолку,
Которой хуже нет.

Уж надоело есть мне петухов поджарых,
Не вижу вкуса я и в курах старых.
Сытнее во сто крат твоя еда,
И безопасней промысел твой, право.

Я вечно близ жилищ, — ты их бежишь всегда.
Хотела б твоего изведать я труда…
Товарищ! поучи меня. Поверь, что слава
Нас ждет, и обо мне везде заговорят,
Коль первой из лисиц барашка я добуду.
Услуги же твоей вовек я не забуду».

— Пойдем, -ответил Волк, — я очень рад.
А так как у меня недавно умер брат,
То волчью шкуру дать могу тебе я.
Волк стал учить Лису: — Вот надо делать как,
Чтобы от стада удалить собак.
И в новой шкуре, рвеньем к делу пламенея,
Лиса, учителя приняв за образец,
Твердит его урок. Сначала вышло худо,
Там, смотришь, лучше, лучше все, — покуда
Не удалося все постичь ей наконец.

Едва к концу пришло ученье,
Навстречу ей идут прямехонько стада.
Распространяя ужас и смятенье,
Наш новый Волк бежит туда…
Так точно страх нагнал на город осажденный
Патрокл, в Ахилловы доспехи облеченный:
Все — от детей и жен до стариков
Искать спасенья к храму устремилось.

Казалось, что десятков пять волков
Пред блеющим народом появилось.
К деревне все бегут — псы, стадо и пастух,
Оставивши в залог одну овцу; воровка
Уже схватить ее успела ловко,
Как вдруг невдалеке запел петух.

И с увлечением невольным
Наш ученик
Бежит на петушиный крик,
Расставшись с платьем школьным,
Забыв учителя, забыв его урок.
Хотя надеть личину и не трудно,
Но есть ли в этом прок?
Мечтать переменить природу — безрассудно:
Лишь стоит случаю прийти,
И мы по прежнему направимся пути.

Принц! вашему уму, которому едва ли
Найдется равный где, обязан всем поэт:
От вас заимствовал не только он сюжет,
Но все — от диалога до морали.

(Автор:Н. Юрьин
Сюжет басни находится в «темах» герцога Бургундского.)

***
басни лафонтена

10.Волки и Овцы

Лет тысячу велись открыто войны
Меж племенем Волков и племенем Овец;
Но мир был заключен меж ними наконец.
По-видимому, быть могли спокойны
Тут обе стороны. В прошедшем же грехи
Не раз бывали: Волк, явив свою натуру,
Овцу зарежет; пастухи
С него на плащ себе за это снимут шкуру:

Всю жизнь живи, как на ножах!
Одни — на пастбищах, другие — в грабежах
Все стеснены, немыслима свобода
И наслажденье благами. Итак,
При перемирии обмен такого рода
Был совершен: во избежанье драк,
Овечки отдали в заложники собак,
А Волчий род Волчат своих оставил.
Так, с соблюдением необходимых правил,
Подписан был властями договор.
Но время шло, и с некоторых пор
Волками ставшие все господа Волчата
В отсутствие господ их, пастухов,
В овчарне лакомясь, наделали грехов:
Оттуда лучшие, отборные Ягнята,
Безжалостно умерщвлены,
Волками были в лес затем унесены.

Грабители своих предупредили вскоре,
И те, в ночи войдя к собачьей своре,
Которая спала, доверья к ним полна,
Забыв о мирном договоре,
Зарезали собак во время сна:
Не избежала смерти ни одна.
Из этого наш вывод ясен:
Пусть мир есть лучшее из благ,
Но он бесплоден и опасен,
Когда без совести и чести враг.

(Автор: О. Чюмина.
Из басен Эзопа. На русский язык басня переведена Сумароковым.)

***

11.Волк и Конь

Весною раннею, когда
Сбежала вешняя вода
И поле травкой опушилось,
У Волка старого явилось
Желанье завтрак приобресть
(Ведь в мире каждый хочет есть),

И, выйдя в поле,
Он там, на воле,
Увидел чудного коня.
— О! Завтрак царский для меня!
Во мне забилось уж сердечко,
Одно лишь жаль, что это не овечка;
Ну, все ж попробую!
И вот
Он на себя роль доктора берет!

— Послушай, Конь! Ты, брат, наверно болен?
Я это вижу по всему!
Но я, как Иппократ, спасти больного волен:
Болезни все доступны моему уму!
В мои способности овечка даже верит!

— Ах, да! — промолвил Волку Конь,
В моем копыте веред
Меня измучил, как огонь!»
Волк, не жалея ценной шубы,
К копыту подошел… копыто осмотрел,
А Конь тем временем так дал копытом в зубы,
Что «Иппократ» на сажень отлетел.

-Ну, -с грустию подумал Волк, -за дело Волку мука!
У всякого своя наука!
Того, что знает дровяник
Не сделает мясник.

(Автор:В. Жуков
Заимствована у Эзопа. На русский язык басня переведена Сумароковым («Хромая Лошадь и Волк»).)

***

12.Волк, Мать и Ребенок

Другого этот Волк напомнил мне,
Погибшего в злой западне.
Послушайте как было дело.
Одна семья крестьянская владела
Большою мызою, стоявшей в стороне.

И в чаяньи себе наживы,
Надеясь, что ему кой-что перепадет,
Волк караулил у ворот,
Смиряя хищные порывы.

Тут выходящими из мызы видит Волк:
Овец, ягняток непорочных,
И поросят молочных,
И, наконец, индюшек целый полк.

Пожива хоть куда; но что желать без толку?
Вдруг за стеной он слышит детский крик
И Мать грозит отдать Ребенка Волку,
Когда не замолчит он в тот же самый миг.

Голодный хищник без зазренья
Спешит богам вознесть благодаренья;
Но в попечениях о детище своем,
Мать снова говорит, спеша утешить чадо:

«Не плачь, дитя мое, не надо;
Пусть Волк покажется — сейчас его убьем!»
— Как? — молвил тут баранов истребитель,
Мне говорят то так, то сяк.
Мне доказать вы не хотите ль,
Что я, по-вашему, дурак?

Но дайте срок, и я дождусь потехи,
Пусть только мальчуган пойдет сбирать орехи.
Едва слова он эти произнес,
Как вышли люди. Сколько было силы,
Остановить его цепной старался пес;
Потом откуда-то явились колья, вилы…
— Ты что здесь делаешь? — был учинен допрос.
Волк, не таясь, ответил на вопрос.

— Спасибо! — мать воскликнула. — Ужели
Я сына для того качала в колыбели,
Чтоб утолил собой он голод твой?
Бедняга был убит без сожаленья,
И волчью лапу с головой
Владелец этого селенья
Повесил с надписью такою у дверей:

«Достойным господам Волкам на поученье:
Не придавать угрозе матерей,
Пугающих детей своих, значенья».

(Автор: О. Чюмина
Заимствована у Эзопа. Басня находится в изданном в Париже в 1583 г. сборнике басен Philibert’a Hegemon’a.)

***

13.Волк, Коза и Козленок

Наполнить вымя молоком
Коза пошла за травкою в долину,
Замкнула наглухо свой дом
И строго приказала сыну:
«Чтоб избежать нам горестных потерь,
Пока не возвращусь я с поля,
Храни тебя Господь открыть на миг хоть дверь
Тем, кто не скажет нашего пароля,
Хотя б тебя и начали просить!
Пароль же будет: волчья сыть!»
Как раз во время разговора
Там проходил случайно Волк,
И речь Козы услышав, взял все в толк.
Коза, конечно, не видала вора.
Она ушла, а Волк уж тут как тут.
Переменивши голос, объявляет
Он: «волчья сыть», и ожидает,
Что дверь ему сейчас же отопрут.
Однако же Козленок осторожен
(Он знал, что здесь обман возможен),
И крикнул, посмотревши в щель:
«А лапка у тебя какая?
Просунь сюда… Коль белая, тогда я
Открою дверь,-иначе-прочь отсель!»
Волк поражен донельзя. Повсеместно
Давным-давно известно,
Что белых лап у Волка не сыскать.
С чем Волк пришел, с тем обратился вспять.
Какую б горестную долю
Козленок бедный испытал,
Когда б поверил он паролю,
Который Волк случайно услыхал.
Предусмотрительность двойная
Нужна везде… Не вижу в ней вреда я!

(Автор: В. Мазуркевич.
Басня вошла в сборник Эзоповых басен французского лирика Коррозе (1560-1568); а также в книгу басен Невеле (XVI в.) «Эзопическая мифология».)

***

14.Волк и Лисица на суде перед Обезьяной

Волк подал просьбу Обезьяне,
В ней обвинял Лису в обмане
И в воровстве; Лисицы нрав известен,
Лукав, коварен и нечестен.

И вот на суд Лису зовут.
Без адвокатов дело разбиралось,
Волк обвинял, Лисица защищалась;
Конечно, всяк стоял за выгоды свои.

Фемиде никогда, по мнению судьи,
Не выпадало столь запутанного дела…
И Обезьяна думала, кряхтела,
А после споров, криков и речей,
И Волка, и Лисы отлично зная нравы,
Она промолвила: «Ну, оба вы неправы;
Давно я знаю вас…
Свой приговор прочту сейчас:
Волк виноват за лживость обвиненья,
Лисица же виновна в ограбленьи».

Судья решил, что будет прав,
Наказывая тех, в ком воровской есть нрав.

(Автор: Ф. Зарин.
Некоторые здравомыслящие люди считали невозможным подобный самопротиворечивый приговор. Но я в своей басне следовал Федру, И по-моему, именно в противоречиях приговора и заключается вся соль.
Лафонтен)

***

15.Волчья хитрость

По нужде Волк постился:
Собаки стерегли и день, и ночь овец.
Однако же и Волк был не глупец.
Вот думал, думал он и ухитрился,
Да как же? -пастухом, проклятый, нарядился:
Надел пастуший балахон,
Накрыл себя пастушьей шляпой,
И, опершись о посох лапой,
Подкрался в полдень к стаду он.

Пастух под тенью спал, собаки тоже спали,
И овцы все почти закрыв глаза лежали,
Любую выбрать мог. «А что? -Волк думает.
-Когда теперь примуся
Душить овец, то вряд отсюда уберуся:
Начнут блеять, а я не унесу и ног;
Дай лучше отгоню подалее все стадо.
Постой, да ведь сказать хоть слово дурам надо:
Я слышал, как пастух с овцами говорил».
И вот он пастуха как раз передразнил:

Завыл.
Поднялся вдруг Барбос; за ним Мурза вскочил:
Залаяли, бегут. Мой Волк уж прочь от стада,
Но в амуниции плохая ретирада:
Запутался он в платье и упал.
Барбоска вмиг его нагнал,
Зубами острыми за шею ухватился,
Мурза тут подоспел, за горло уцепился;
Пастух же балахон и шкуру с Волка снял.

О святках был я в маскараде:
Гляжу, стоит в кружку какой-то генерал,
В крестах весь, вытянут, как будто на параде
И как о Тактике он врал!
Что ж вышло? это был… капрал.

(Автор: Измайлов.
Басня эта находится в сборнике Вердизотти (см. прим. к басне 38). На русский язык басню переводил также Сумароков («Волк, ставший Пастухом»).)

***

16.Ворона и Лисица

Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.

Вороне где-то Бог послал кусочек сыру;
На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать-было совсем уж собралась,
Да позадумалась, а сыр во рту держала.
На ту беду Лиса близехонько бежала;
Вдруг сырный дух Лису остановил:

Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.
Плутовка к дереву на цыпочках подходит;
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит,
И говорит так сладко, чуть дыша:
«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так, право, сказки!
Какие перышки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица,
Ведь ты б у нас была царь-птица!»

Вещуньина с похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье сперло,
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал — с ним была плутовка такова.

(Автор:И. Крылов
То же содержание в баснях Эзопа и Федра, а также в многочисленных им подражаниях, из которых замечательнейшее в известном средневековом (XII в.) романе о Лисице. Руссо находит басню, как и предыдущую, не нравственной, учащей самой низкой лести. Крылов придал басне, как и предыдущей, русский народный характер.)

***

17.Ворона (в павлиньих перьях)

Когда не хочешь быть смешон,
Держися звания, в котором ты рожден.
Простолюдин со знатью не роднися;
И если карлой сотворен,
То в великаны не тянися,
А помни свой ты чаще рост.
Утыкавши себе павлиным перьем хвост,
Ворона с Павами пошла гулять спесиво
И думает, что на нее
Родня и прежние приятели ее
Все заглядятся, как на диво;
Что Павам всем она сестра
И что пришла ее пора
Быть украшением Юнонина двора.
Какой же вышел плод ее высокомерья?
Что Павами она ощипана кругом,
И что, бежав от них, едва не кувырком,
Не говоря уж о чужом,
На ней и своего осталось мало перья.
Она было назад к своим; но те совсем
Заклеванной Вороны не узнали,
Ворону вдосталь ощипали,
И кончились ее затеи тем,
Что от Ворон она отстала,
А к Павам не пристала.
Я эту басенку вам былью поясню.
Матрене, дочери купецкой, мысль припала,
Чтоб в знатную войти родню.
Приданого за ней полмиллиона.
Вот выдали Матрену за барона.
Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз
Попреком, что она мещанкой родилась,
А старая за то, что к знатным приплелась:
И сделалась моя Матрена
Ни Пава, ни Ворона.

(Автор: И. Крылов.
Содержание басни у Эзопа, Федра и Горация. Кроме Крылова, на русский язык басню переделали Сумароков («Коршун в павлиньих перьях») и Тредьяковский («Ворона, чванящаяся чужими перьями»).)

***

18.Вороненок

Орел
Из-под небес на стадо налетел
И выхватил ягненка,
А Ворон молодой вблизи на то смотрел.
Взманило это Вороненка,

Да только думает он так: «Уж брать, так брать,
А то и когти что марать!
Бывают и орлы, как видно, плоховаты.
Ну, только ль в стаде что ягняты?
Вот я как захочу
Да налечу,
Так царский подлинно кусочек подхвачу!»

Тут Ворон поднялся над стадом,
Окинул стадо жадным взглядом:
Из множества ягнят, баранов и овец
Высматривал, сличал и выбрал, наконец,
Барана, да какого?
Прежирного, прематерого,
Который доброму б и волку был в подъем.
Изладясь, на него спустился
И в шерсть ему, что силы есть, вцепился.

Тогда-то он узнал, что добычь не по нем.
Что хуже и всего, так на баране том
Тулуп такой был прекосматый,
Густой, всклокоченный, хохлатый,
Что из него когтей не вытеребил вон
Затейник наш крылатый
И кончил подвиг тем, что сам попал в полон.

С барана пастухи его чинненько сняли;
А чтобы он не мог летать,
Ему все крылья окарнали
И детям отдали играть.
Нередко у людей то ж самое бывает,
Коль мелкий плут
Большому плуту подражает:
Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют.

(Автор: И. Крылов.
Басни Эзопа, давшие содержание этой басне Лафонтена, были напечатаны в издании «Эзоповых басен» итальянского живописца Вердизотти (1525-1600), со 110 гравюрами с его рисунков.
Кроме Крылова, на русский язык басню переводили Сумароков и Хвостов.)

***

19.Ворон, Газель, Черепаха и Крыса

Г-же де ла Саблиер
Я вам мечтал в стихах воздвигнуть храм,
Хотел, чтоб он, как мир, был долговечен.
Успех мне был искусством обеспечен,
Которым мы обязаны богам,
И именем богини той, что в храме этом
Была бы поклонения предметом,
Над входом начертал бы я слова
Такие: «Здесь дворец священный божества:

Одной Ириды здесь царят законы»,
Хотя совсем не той, что служит у Юноны.
Не только что Юнона, — царь богов
Ириде этой сам служить бы был готов.
На своде, -чтоб покрыть богиню вечной славой,
Представил бы Олимп я величавый,
Ирида же средь всех сияла бы в лучах.
Изобразил бы жизнь ее я на стенах.

Любезней отыскать не мог бы я предмета,
Хотя событий здесь таких и не найти,
Что потрясти могли бы страны света,
Иль к разрушенью царств великих привести.
А в глубине дворца ее изображенье
Стояло бы: я отразил бы в нем
Ее черты, улыбку, выраженье,
Все, чем она приводит в восхищенье,
И чем пленяет всех, не думая о том.

Не только смертных я, — героев, полубогов
Представил бы у ног ее… богов самих!
Что поклоненье вызывает у других,
То ей приносит дань среди ее чертогов,
Пред алтарем ее священным. Из очей
-Хоть их изобразить мне было б очень трудно
Ее душа должна светиться чудно,
Безмерно нежная, — но только для друзей.

Однако выразить всего трудней, не скрою,
Ее небесный ум, что сочетать сумел
Всю прелесть женскую с мужскою красотою.
О ты, Ирида! ты, богиня, — чей удел
Распространять на всех свое очарованье,
Кого, как и себя, естественно любить
(Хоть при дворе твоем слова любви в изгнаньи,
Но их, в значении другом, употребить
Решаюсь я), позволь когда-нибудь поэту
Осуществить в стихах затею эту.

Подробно изложил я мысль ее и план,
Чтобы украсить тем свое повествованье,
В котором образец высокий дружбы дан.
Нехитрый мой рассказ твое вниманье
Сумеет, может быть, привлечь.
Здесь о царях идти не будет речь:
Но если кто-нибудь тебя пленить и может,
Так это не король, в котором сердца нет,
А смертный, -но такой, что жизнь свою положит
За друга… Ах, таких рождает мало свет!

Пусть четверо зверей, живущих дружно,
Послужат для людей примером, если нужно.
Союз составив, Ворон и Газель,
Да Крыса, да в придачу Черепаха
Друзьями жили и не знали страха.
Убежище их верное досель
Спасало их от глаз нескромных.
Но можно ль от людей укрыться вероломных?
Где ни скрывайся ты,
В пустыне ли, на дне ли океана,
Иль средь небесной высоты,
Все ж не избегнешь поздно или рано
Ты их сетей.

Газель резвилась раз среди дубравы,
Как вдруг орудие проклятое людей,
Рожденное служить для их забавы,
-Сказать короче, пес — ее разнюхал след.
Газель — бежать. А Крыса-та, в обед,
Друзьям сказала так: «Что б значило такое,
Что нас сегодня только трое?
И неужель
Успела нас забыть уже Газель?»

Но Черепаха ей: «Когда б, как Ворон, крылья
Имела я, — тогда
Я приложила б все усилья,
Чтобы узнать, что за беда
Вдруг приключилася с Газелью быстроногой.
В сужденьях о сердцах друзей
Я б не была такою строгой».
Тут Ворон в путь собрался поскорей
И видит издали еще он, как тревожно
Газель в ловушке мечется, куда
Она дала себя завлечь неосторожно.
Как, почему беда случилась и когда
Не спрашивал он с миной сердобольной,
Как сделал бы иной учитель школьный,
Он здраво о вещах судить умел,
Итак, скорей домой он полетел.

Составили совет друзья и в путь-дорогу
Хотят пуститься двое на подмогу
К подруге бедненькой. — «А Черепаху дом
Стеречь оставим мы; ползя с таким трудом,
Наверно добежит она до цели
Тогда, когда в живых не будет уж Газели».
Так Ворон порешил и с Крысой в тот же час
На помощь к Козочке они помчались горной.
И Черепаха следом поплелась
И плакалась она, в печали непритворной,
На то, что не дано ей длинных ног,
И что таскать с собой ей нужно вечно
Тяжелый свой домок.

Грызунья (так звалася Крыса — и, конечно,
Недаром) сумела перегрызть силок.
Их радость описать едва ли кто бы мог.
Пришел охотник. — Кем похищена пожива?
Запряталась Грызунья тут в дыру,
На дерево взобрался Ворон живо,
Газель же притаилася в бору.
Охотник чуть с ума не сходит:
Добычи нет как нет!
Вдруг Черепаху он находит;

Доволен он, — готов ему обед.
«О чем же, -думает он, -стал бы я крушиться?»
И Черепаху он кладет в мешок.
Не ведая сама, какой за ней грешок,
Готовилась она за всех уж расплатиться.
Но Ворон к Козочке летит,
Про все доносит ей. Оставивши засаду,
Прикинулась Газель хромой. Ей, словно кладу,
Охотник рад и вслед за ней спешит;
Мешок тяжелый он бросает, как помеху.
Грызунья в нем прореху
Проделать поспешила той порой,
И, выпустивши пленницу оттуда,
Скорее прочь торопится с сестрой,
Из коей в мечтах себе охотник мой
Готовил лакомое блюдо.

Так дело рассказал Пильпай. Коль Аполлон
На помощь бы ко мне пришел, то, думать надо,
Что так же был бы мой рассказ длинен,
Как Одиссея или Илиада.
Грызунья бы была, конечно, мой герой,
Хотя здесь, впрочем, роль для каждого готова:
Дитя «Неси свой дом» такое держит слово,
Что Ворон полетел стрелой
Сперва разведчиком, а после с донесеньем;
Газель, охотника искусным завлеченьем,
Дала Грызунье срок
Прогрызть мешок.

Так, появившись в должное мгновенье,
Работу каждый выполнил свою.
Кому ж отдать здесь предпочтенье?
Что до меня, я сердцу отдаю!
Чего не совершим из дружбы мы? По праву
Должны воздать мы больше чести ей,
Чем чувству, что слывет любовью у людей,
Хоть, впрочем, каждый день ему во славу
Слагаю песни я… Но, ах! душе моей
Оно блаженства не приносит никакого.

Вы цените одну сестру любви, и вот
Ее на все лады теперь мой стих поет.
Кумир мой был Амур, но я избрал другого,
И славу по миру спешу о нем разнесть
И в честь его, и в вашу честь.

(Автор: Н. Юрьин.
Заимствована у Бидпая (прим. к б. 140).
-О г-же Саблиер, которой посвящена басня, см. примеч. к б. 189.)

***

20.Воля и Неволя

Волк, долго не имев поживы никакой,
Был тощ, худой
Такой,
Что кости лишь одни да кожа.
И Волку этому случись
С Собакою сойтись,
Которая была собой росла, пригожа,
Жирна,
Дородна и сильна.

Волк рад бы всей душой с Собакою схватиться,
И ею поживиться;
Да полно для того не смел,
Что не по нем была Собака,
И не по нем была бы драка.
И так, со стороны учтивой подошел;
Лисой к ней начал подбиваться:
Ее дородству удивляться
И всячески ее хвалить.

«Не стоит ничего тебе таким же быть»,
Собака говорит, — «как скоро согласишься
Идти со мною в город жить.
Ты будешь весь иной, и так переродишься,
Что сам себе не надивишься.
Что ваша жизнь и впрямь? Скитайся все, рыщи,
И с горем пополам поесть чего ищи:
А даром и куском не думай поживиться:
Все с бою должно взять!
А это на какую стать?
Куда такая жизнь годится?

Ведь посмотреть, так в чем душа-то право в вас!
Не евши целы дни, вы все как испитые,
Поджарые, худые!
Нет! то-то жизнь-то, как у нас!
Ешь не хочу! — всего, чего душа желает!
После гостей
Костей, костей;
Остатков от стола, так столько их бывает,
Что некуда девать!
А ласки от господ, уж подлинно сказать!»

Растаял Волк, услыша весть такую,
И даже слезы на глазах
От размышления о будущих пирах.
«А должность исправлять за это мне какую?»
Спросил Собаку Волк. «Что? должность? ничего!
Вот только лишь всего:
Чтоб не пускать на двор чужого никого,
К хозяину ласкаться,
И около людей домашних увиваться!»

Волк, слыша это все, не шел бы, а летел;
И лес ему так омерзел,
Что про него уж он и думать не хотел;
И всех волков себя счастливее считает.
Вдруг на Собаке он дорогой примечает,
Что с шеи шерсть у ней сошла.

«А это что такое,
Что шея у тебя гола?»
«Так, это ничего, пустое».
«Однако нет, скажи». -«Так, право ничего.
Я чаю
Это оттого,
Когда я иногда на привязи бываю».

«На привязи? — тут Волк вскричал,
Так ты не все живешь на воле?»
«Не все. Да полно, что в том нужды?» — Пес сказал.
«А нужды столько в том, что не хочу я боле
Ни за что всех пиров твоих:
Нет, воля мне дороже их;
А к ней на привязи, я знаю, нет дороги!»
Сказал, и к лесу дай Бог ноги.

(Автор: Хемницер.
Содержание заимствовано у Эзопа и Федра.
Хемницер ту же мысль и почти в той же форме выразил в другой басне: «Западня и птичка».)

***

21.Война Крыс и Ласок

Не менее Котов самих
И Ласок храбрая порода
Врагом крысиного народа
Всегда была, и между них
Наверно бы опустошений
Она наделала больших,
Когда бы двери их владений
Так узки не были везде,
Что помогало им в беде.
В одну несчастную годину
Обилен был крысиный род,
И на врага в тот самый год
Свою громадную дружину
Повел крысиный царь Крысяк.
Но не дались враги впросак:
Взвились знамена боевые,
И Ласки двинулись в поход;
Кипели схватки роковые,
Но был неведом их исход;
Тускнели всюду луговины
От крови доблестной дружины.
Крысиный род, в конце концов,
Лишившись множества бойцов,
Понес повсюду пораженье.
Напрасно грозный Крохобор,
И Хлебный Тать, и Кусобор
Врагов своих в пылу сраженья
Пытались выдержать напор;
Смятение царило в стане,
Бежали в страхе с поля брани
И командиры, и бойцы,
Князья же все легли на месте.
Спасались в норы беглецы,
Забыв о долге и о чести.
Вся эта мелкая орда
Простых людишек без труда
Пролезла в узенькие норы,
Но в них застряли господа:
Из перьев пышные уборы,
Носимые на страх врагам,
Размеры шлемов их и касок
Их сделали добычей Ласок:
Не встретилось отверстья там,
Достаточно широкой щели,
Куда б они пройти успели,
И Крыс значительных тела,
Подобно листьям, без числа,
Усеяли собою поле.
Помехой служит поневоле
Чрезмерно пышный наш убор
И причиняет замедленье.
Вся мелкота с давнишних пор
Привыкла ждать себе спасенья,
В нору юркнув без затрудненья;
А те, которые крупней,
Застрянут в ней.

(Автор: О. Чюмина.
Из Федра.
Басня эта создавалась под несомненным влиянием героическо-комической поэмы «Война Крыс и Лягушек», которая приписывалась Гомеру и которая послужила образцом Жуковскому в его «Войне Мышей и Лягушек»;
имена Крохобор и Кусобор суть переводы греческих из этой поэмы.)

***
басни лафонтена

22.Влюбленный Лев

Посвящается девице Севинье
О Севинье, все прелести которой
Служили грациям прекрасным образцом!
Прочтите басню без укора
И не пугайтесь перед Львом!

Он, вопреки бессильному злословью,
Был усмирен всесильною любовью.
Любовь — есть нечто странное во всем,
И счастлив тот, кто с нею незнаком…

Какой-то Лев, из важного сословья,
Пастушку встретил на лугу
И воспылал к ней страстною любовью,
Какой любить я, право, не могу!
Он стал ухаживать за нею,
Отца ее повергнувши в печаль.
А тот искал зятька себе смирнее,
Да ведь ему и дочки было жаль.

Но как откажешь? Ведь опасно!
И знал то он прекрасно
(Кто с этим делом незнаком?),
Что обвенчаться можно и тайком,
Тем паче, дочь его нимало
Любовь слепая не пугала!

Отец промолвил тут:
«Послушай-ка, зятек,
Ведь дочь моя нежна, как фея сказки,
А твой-то ноготок
Совсем устроен не для ласки!
Так вот, коль хочешь зятем быть,
То, не боясь за целость шубы,
Изволь-ка когти обрубить
Да подпилить получше зубы!
Твой поцелуй тогда не будет грубый,
Да и жена
С тобою будет более нежна!..»

Лев согласился… Ослепила
Его коварная любовь,
Но без когтей и без зубов
Исчезла в нем былая сила,
И стая псов
От сватовства безумца отучила…

Любовь, любовь!.. И я скажу в раздумье,
Когда мы страстью возгорим,
Мы говорим:
Прощай, прощай, благоразумье!

(Автор: В. В. Жуков.
Содержание заимствовано из басен Эзопа, которые вошли и в Сборник Вердизотти (прим. к басне 38).
Франсуаза-Маргарита де Севинье, которой посвящена басня, была дочь знаменитой г-жи Севинье, прославившейся письмами именно к этой своей дочери, которая в 1669 г., год спустя после посвящения ей этой басни, вышла замуж за г. де Гриньяна.)

***

23.Врачи

У смертного одра
Какого-то больного
Весь день и ночь до самого утра
Все плакали, сказать не смея слова.

А Доктора между собой
Наперебой
Вели дебаты в час досуга,
Как приступить к лечению недуга?

«Припарки и компресс!» — настаивал один.
Другой кричал: «Тут нужно сделать ванны!»
И знает только Бог один,
К чему бы мог прийти их разговор пространный,
Когда бы не больной:
Смирясь пред грозною судьбой,
Он бросил мир болезни и печали,
Пока два Доктора о «способах» кричали.

Один из них, дорогою домой,
С упреком говорил: «Когда бы способ мой
Был принят, он бы жив остался».
«А я давно уж знал»,
Другой сказал,
Что он одной лишь смерти дожидался!»

(Автор: В. Жуков.
Содержание заимствовано из басен Эзопа.)

***

24.Виноградник и Олень

В один несчастный день
Олень,
Благодаря густому винограду,
Нашел себе спасенье и ограду
Он за листвой
Его густой
Невидим был охотничьему взгляду!

Опасность минула… И вот,
Мой скот
Давай, без всякого смущенья,
Глодать кору и листву огражденья…
Поднял он шум такой,
Что все охотники толпой
Назад вернулись и Оленя
Убили из ружья без сожаленья…

«И поделом!
Сказал безумец, умирая.
Я оскорбил меня же спасши дом,
Его услугу забывая!»

Не забывай,
И отдавай
Тому почтенье,
В ком ты нашел защиту и спасенье!

(Автор: В. Жуков.
Содержание заимствовано из басен Эзопа и Федра.)

***

25.Верблюд и плывущие Поленья

Кто первый увидал Верблюда,
Тот прочь бежал при виде чуда;
Второй осмелился приблизиться к нему,
А третий-и узду надел на дромадера.
Так, силою привычки и примера,
Становимся мы близки ко всему,
Что нам казалося пугающим и странным
С ним находясь в общенье постоянном.
В пример тому я приведу раcсказ.
Стоявшие на страже как-то раз
Увидели предмет, плывущий в отдаленье,
Немедленно решили все вокруг:
— Большой фрегат иль брандер! — Чрез мгновенье
Все в нем увидели простой с товаром тюк,
Челнок и, наконец — плывущие Поленья.
Знаком я в свете кое с кем,
Кого касается мое повествованье:
За нечто их сочтешь на расстоянье,
Вблизи ж они окажутся ничем.

(Автор: О. Чюмина.
Заимствована у Эзопа.)

***

26.Гора в родах

Родами мучилась Гора;
Земля вокруг дрожала.
Бедняжка простонала
С полудни до утра;
Рассеялася, наконец, и родила… мышонка.
Но это старая, все знают, побасёнка;
А вот я быль скажу: один поэт писал
Не день, не два, а целый месяц сряду,
Чернил себя, крестил, марал;
Потом, друзей созвав, пред ними прочитал…
Шараду.

(Автор: Измайлов.
Заимствовано у Федра. На русский язык, кроме Измайлова, басню перевел Сумароков («Гора в родах»). На тему басни В. Петров (1799) написал длинное стихотворение)

***

27.Госпожа и две Служанки

У Барыни, старушки кропотливой,
Неугомонной и брюзгливой,
Две были девушки. Служанки, коих часть
Была с утра и до глубокой ночи,
Рук не покладывая, прясть.

Не стало бедным девкам мочи:
Им будни, праздник — все равно;
Нет угомона на старуху:
Днем перевесть она не даст за пряжей духу;
Зарей, где спят еще, а уж у них давно
Пошло плясать веретено.

Быть может, иногда б старуха опоздала,
Да в доме том проклятый был петух:
Лишь он вспоет — старуха встала,
Накинет на себя шубейку и треух,
У печки огонек вздувает,
Бредет, ворча, к прядильщицам в покой,
Расталкивает их костлявою рукой,
А заупрямятся — клюкой,
И сладкий на заре их сон перерывает.

Что будешь делать с ней?
Бедняжки морщатся, зевают, жмутся
И с теплою постелею своей,
Хотя не хочется, а расстаются;
На завтрое опять, лишь прокричит петух,
У девушек с хозяйкой сказка та же:
Их будят и морят на пряже.
«Добро же ты, нечистый дух!
Сквозь зубы пряхи те на петуха ворчали.
Без песен бы твоих мы, верно, боле спали;
Уж над тобою быть греху!»

И, выбравши случай, без сожаленья,
Свернули девушки головку петуху.
Но что ж? Они себе тем ждали облегченья;
Ан в деле вышел оборот
Совсем не тот:
То правда, что петух уж боле не поет

Злодея их не стало;
Да Барыня, боясь, чтоб время не пропало,
Чуть лягут, не дает почти свести им глаз
И рано так будить их стала всякий раз,
Как рано петухи и сроду не певали.
Тут поздно девушки узнали,
Что из огня они да в полымя попали.

Так выбраться желая из хлопот,
Нередко человек имеет участь ту же:
Одни лишь только с рук сживет,
Глядишь — другие нажил хуже!

(Автор: И. Крылов.
Басня заимствована у Эзопа.
На русский язык, кроме Крылова, ее переделали Тредьяковский («Вдова и Служанки») и Сумароков («Пряхи»).)

***

28.Горшок и Котел

Горшок с Котлом большую дружбу свел;
Хотя и познатней породою Котел,
Но в дружбе что за счет? Котел горой за свата;
Горшок с Котлом запанибрата;

Друг без друга они не могут быть никак;
С утра до вечера друг с другом неразлучно;
И у огня им порознь скучно;
И, словом, вместе всякий шаг,
И с очага и на очаг.

Вот вздумалось Котлу по свету прокатиться,
И друга он с собой зовет;
Горшок наш от Котла никак не отстает
И вместе на одну телегу с ним садится.

Пустилися друзья по тряской мостовой,
Толкаются в телеге меж собой.
Где горки, рытвины, ухабы
Котлу безделица; горшки натурой слабы:

От каждого толчка Горшку большой наклад;
Однако ж он не думает назад,
И глиняный Горшок тому лишь рад,
Что он с Котлом чугунным так сдружился.
Как странствия их были далеки,
Не знаю; но о том я точно известился,
Что цел домой Котел с дороги воротился,
А от Горшка одни остались черепки.

Читатель, басни сей мысль самая простая:
Что равенство в любви и дружбе вещь святая.

(Автор: И. Крылов.
У Эзопа есть басня «Горшки», подобная Лафонтеновой. Идея рассказа содержится также в главе XIII «Экклезиаста».
На русский язык басня переведена, кроме Крылова, Сумароковым («Горшки»), близко передающим подлинник, в то время как Крылов значительно отступает от него как в изложении, так и в нравоучении.)

***

29. Голубь и Муравей

Однажды Голубь молодой
В полуденный палящий зной
Слетел к ручью воды напиться;
Но только что успел он наклониться,
Как видит, Муравей,
Сорвавшись с стебелька, что над водой качался,
Упал в ручей.
Бедняжка на воде из сил уж выбивался;
Он тут бы и погиб, но добрый Голубок
Ему в лихой беде помог:
Сорвав побег травы, он плотик безопасный
Устроил Муравью, и спасся так несчастный.

Минуты не прошло, как вдруг на бережке
С ружьем босой бродяга появился,
Увидел Голубя, добычею прельстился
И уж возмнил ее в своем мешке.
Но Муравей тут вмиг на выручку явился:
Бродягу он всей пастью в пятку укусил;
Тот вскрикнул и ружье от боли опустил;
А Голубь, увидав опасного соседа,
Взлетел — и наш стрелок остался без обеда.

(Автор: Г-т.
Басня заимствована у Эзопа. Лафонтен соединил ее с предыдущей, поставив над ними оба заглавия и связав стихом: «А вот другой пример, взятый из жизни животных поменьше» (L’autre exemple est tire d’animaux plus petits).)

***

30.Городская и полевая Крысы

Однажды Крыса городская
На пир к себе землячку позвала.
Землячка ж та была
Провинциалка — Крыса полевая.

Вот гостья в барский дом является на зов.
Там в зале, на ковре французском,
Хозяйка ждет ее. Обед уже готов,
И счету нет всем яствам и закускам.

Какая роскошь! подлинно что рай!
С господского стола за месяц все объедки,
Приберегла хозяйка для соседки
Что хочешь, то и выбирай!

Тут, насказав любезностей несчетно,
И весело болтая всякий вздор,
Уселись Крысы на ковер
И принялись за яства беззаботно.

Вдруг слабый шум раздался у дверей…
Хозяйка взвизгнула, кричит: «Беги скорей!»
И в угол шмыг; за нею гостья следом.
Но вскоре шум замолк, и потчевать обедом
Хозяйка гостью снова начала.
«Пойдем, — промолвила она,
Теперь все тихо, слава Богу!»

А гостья ей в ответ:
«Нет, милая, прощай! Хоть вкусен твой обед,
А мне пора в дорогу.
Прошу теперь ко мне: я ем не на коврах,
И редких блюд таких в деревне не бывает,
Зато в обеде мне никто уж не мешает,
И радостей моих не прерывает страх».

(Автор: Г-т.
Содержание этой Эзоповой басни искусно рассказано также в одной из сатир Горация. На русский язык она, как и предшествующие 2, 3, 4 и 5, отдаленно переведена Сумароковым, вообще охотно перелагавшим басни Лафонтена.)

***

31.Герцогу Бургундскому
(просившему Лафонтена написать басню под заглавием «Мышь и Кот»)

Для Принца юного, кому, во имя Славы,
Перо мое алтарь в рассказах возведет,
Как сочиню я басню для забавы,
Носящую заглавье «Мышь и Кот»

Красавицы ли в ней я дам изображенье,
К которой все сердца влюбленные влечет?
Она же, к мукам их не зная сожаленья,
Играет ими, словно Мышью — Кот.

Фортуну ль изберу стихов моих предметом?
Она друзей своих жестоко предает,
И чаще, чем ее подозревают в этом,
Играет ими, словно Мышью — Кот.

Иль будет выведен ее избранник мною,
Монарх, достигнувши могущества высот?
С сильнейшими из недругов порою
Он забавляется такою же игрою
Как с Мышью — Кот.

Но предисловие я продолжать не смею…
Ведь если избежать я не смогу длиннот,
Принц позабавится над Музою моею,
Как Мышью — Кот.

(Автор: О. Чюмина.)

***

32.Дафнис и Алцимадура

Г-же Де ла Мезанжер (Подражание Феокриту)
Прелестной матери пленительная дочь!
Вас тысячи сердец владычицей считают,
Не говоря о тех, что дружбу к вам питают,
И тех, что страсть свою не в силах превозмочь.
Хочу я уделить — признаюсь прямо
Здесь, во вступленьи, для обеих вас
Хотя немного фимиама,
Которым славится Парнас.

Я утонченности придать ему сумею:
Приготовлять его секретом я владею.
Итак, я вам скажу… Но можно ль все сказать?
Способность выбирать у места здесь была бы.
Увы! и голос мой, и лира стали слабы,
И мне приходится им отдых дать.
Лишь ваш изящный ум, да сердца нежность,
Да красоту души хвалить придется мне.

Все эти качества — лишь ваша принадлежность.
Да той, что славлю здесь я с вами наравне.
Но берегитесь, чтобы этим розам
Шипов не повредили острия.
К Амура вы прислушайтесь угрозам:
Он лучше научить сумеет вас, чем я.
Кто к голосу его бывает глух, тем худо
Приходится… Сейчас пойдет об этом речь.

Раз дева, красоты едва расцветшей чудо,
Решилась пренебречь
И властью, и могуществом Амура.
По имени Алцимадура,
Сурова и горда, она то средь дубрав,
То в роще зеленеющей, то в поле
Плясала и резвилася на воле,
И был законом ей лишь прихотливый нрав.

Красою равная прекраснейшим, при этом
Жестокостью она жестоких превзошла.
Когда в суровости мила она была,
То как пленить она могла б своим приветом!
К несчастью, вид ее огонь любви зажег
В Дафнисе. Был он юный пастушок,
И родом благородный, и прекрасный.
Но ждать ее любви был труд напрасный:
Ни слова нежного, ни взгляда он не мог
Добиться от красавицы холодной,
И, страстью утомясь бесплодной,
Найти отраду в смерти думал он.
Отчаяньем сражен,
К дверям он девы прибежал жестокой…

Увы! ему лишь пред зефирами излить
Пришлось все муки страсти одинокой,
И не пришел никто хотя бы дверь открыть
Жилища, где, его страданья презирая,
Подругам праздник дева молодая
Устроила, свою соединив красу
С красой цветов, в лугах растущих и в лесу.

«Мечтал я умереть, -сказал он, -пред тобою,
Но ненавистен стал мой вид для глаз твоих!
Как всех утех других,
Так и отрады этой горестной судьбою
Вкусить мне не дано.
Я поручил отцу, чтоб, по моей кончине,
Мое наследье он вручил тебе: оно
Тобою отвергалося доныне;
Пускай мои луга, мой пес и все стада
Твоими будут навсегда.

А из богатств моих остатка
Пускай мои друзья воздвигнут храм:
Твое изображенье будет там;
На алтаре в цветах не будет недостатка.
Мне памятник простой пусть иссекут,
И пусть стоит вблизи он с надписью такою:
«Дафнис в любви нашел лишь смерть.
Помедли тут,
О путник, и скажи, в слезах, с тоскою:
Погиб он, признавая лишь закон
Алцимадуры бессердечной…»
Тут, прерван Паркою, не кончил речи он,
Сражен навек печалью бесконечной.
И вот, ликуя, пышно убрана,
Явилася жестокая. Напрасно
Надеялись, что хоть слезу она
Прольет над участью его несчастной.

Цитеры сын еще был оскорблен сильней:
С подругами, его не опасаясь гнева,
Вкруг статуи его плясать решилась дева;
Бог на нее упал и тяжестью своей
Убил ее. И вот раздался голос с неба;
Подхвачен эхом он — и слышит целый свет:
«Пусть любит все теперь: бесчувственной уж нет».

Меж тем Дафниса тень, спустившись в мрак Эреба,
Вся содрогнулась вдруг, увидев деву там.
И слышал целый ад, как гордая просила
Прощенья у того, кого она убила.
Но не хотел теперь ее он слушать сам,
Как и Улисса речь Аякс в стране Плутона,
Иль вероломного любовника Дидона.

(Автор: Н. Юрьин.
Подражание одной из идиллий Теокрита.
Предполагают, что Лафонтен писал басню также под влиянием стихотворения «Амур-мститель» знаменитого французского, писавшего во вкусе древних, поэта Жана Антуана Баифа (1532-1589), сына известного в свое время дипломата и писателя, переводчика Софокла и Эврипида, Лазаря Баифа.
Г-жа Мезанжер, которой посвящена басня — вторая дочь г-жи де Саблиер.)

***

33.Дань Зверей Александру

Ходила басня в оны времена.
Я не постиг ее иносказанья;
Быть может, будет вам понятнее она,
Так вот в чем басни содержанье:

Прошла молва на много миль кругом,
Что некий Александр, Юпитера потомок,
Решив завоевать весь мир своим мечом
(А сделать это он легко мог),
Дал приказанье, чтоб со всех сторон
Без замедленья
К нему явились на поклон
И человек, и зверь, и прочие творенья,
Не исключая вольных птиц,
Не знавших власти и границ.
Такой приказ поверг зверей в смятенье;
Все поняли, что с этих пор
Пойдет другой уж разговор,
И всем, не ведавшим в деяниях препоны,
Придется признавать законы.
Из логовищ, берлог сошлись все на совет,
Судили, спорили, рядили
И наконец решили
Послать царю смиренный свой привет,
А вместе с тем, в знак уваженья,
И подношенья.
Послом к царю решили нарядить
Лукавую Мартышку,
И толком записать ей в книжку
Все, что царю ей надо говорить.
Но что поднесть? — все в затрудненьи.
Решили — золото. И вот
Его животным в долг дает
Какой-то князь, который во владенье
Своем имел большие рудники.
Осел и Мул взялись везти мешки,
Верблюд и Конь даны им для охраны;
И так пустились вчетвером
С Мартышкою, вновь избранным послом,
В чужие страны.
Вдруг Лев послов встречает на пути
(Послы не ждали этой встречи).
«Вот кстати! — Лев кричит. — так веселей идти!
Я дар царю хотел отдельно поднести,
Да груз мне оттянул все плечи.
Не будете ль добры вы взять его с собой,
Труд небольшой!
Придется каждому лишь по четвертой части,
А мне удобней будет без мешков
Вас охранять от злой напасти
И от воров».
Льву отказать, конечно, невозможно.
Лев принят ласково, от ноши облегчен,
Хотя послам едва ль приятен он:
Сообщество его куда как ненадежно!
Но делать нечего. Все движутся вперед,
Питаясь на казенный счет.
Идут. Пришли на луг. Лаская нежно взгляды,
Ковер пестреет из цветов,
Лежат стада овец, ища в тени прохлады;
Журчит ручей средь низких берегов.
Тут Лев стал сам не свой от жалоб:
«Я нездоров; в огне горю я весь,
Целебную траву найти мне не мешало б
Да полечиться здесь!
Не тратьте времени, ступайте,
Своей дорогою одни,
Лишь деньги мне мои отдайте,
Понадобиться могут мне они».
Все разгрузились. Лев кричит, ликуя:
«Смотрите-ка, как много дочерей
Мне родили монеты! Ей-же-ей,
Иные доросли уже до матерей!
Приплод, конечно, мой! Себе его беру я!»
Послы поражены… Передает молва,
Что к Александру появились
Они с горячей жалобой на Льва;
Но толку никакого не добились.
Недаром же слова пословицы гласят:
«Свой своему невольно брат»…

(Автор: В. Мазуркевич.
Лафонтен ссылается как на источник своей басни на какую-то басню, распространённую в древности; но ни в одном из древних авторов ее не находят. Комментаторы полагают, что он встретил ее в каком-нибудь утраченном сборнике.)

***

34.Два Мула

Два Мула шли дорогою одной:
Один — с овсом, другой — с казной.
Последний, ношею тщеславясь драгоценной,
Расстаться ни за что б не захотел с мешком;
Звеня привешенным звонком,
Он плавно выступал походкою надменной,

Когда разбойники вдруг, на его беду,
Откуда ни возьмись, прельщенные деньгами,
Его схватили за узду.
Вот Мул уж окружен врагами

И, защищаяся, ударами сражен,
Вздыхает, жалуется он:
«Увы! Такую ли я ждал себе награду?
Опасности избег товарищ мой,
Меж тем как гибну я — попавшийся в засаду!»

«Приятель, — Мул сказал другой,
Грозят опасности тому, кто высоко поставлен.
Ты был бы от беды избавлен,
Будь ты, как я, лишь мельника слугой».

(Автор: О. Чюмина.
Сюжет заимствован у Эзопа и Федра.)

***

35.Два Осла

Погонщик двух Ослов с поклажей в город вел.
Один Осел,
Хвостом махая, шел походкою веселой:
Он нес сухие губки на спине,
А всякий знает, как легки оне.
Другой едва ступал под ношею тяжелой:
Навьючили бедняге соли целый воз,
И он плелся, повеся хвост и нос.

Шли долго путники, и вот- дошли до броду.
Сев на Осла, что губки нес,
Погонщик пред собой погнал другого в воду
И начал путь ему указывать кнутом;
Но наш Осел упрямого был нраву
И пожелал устроить переправу
Своим умом.

Забрал он влево, в яму оступился
И вместе с солью в воду погрузился.
Беда! Ослу пришлося плыть.
Гребет он сильными ногами,
Пыхтит, и фыркает, и борется с волнами;
А плыть далеко… как тут быть?!
Но, видно, сжалилось над бедным Провиденье:
Он в ноше чувствует большое облегченье
Растаяла вся соль, и радостно Осел
С пустым мешком доплыл и на берег взошел.

Погонщик, между тем, со страху за скотину
И своему Ослу ослабил повода,
А этот, видя, что вода
Освободила друга от труда,
Не долго думая, бух вслед за ним в стремнину.
Но тут свершилася нежданная беда:
Водою губки мигом напитались
И стали как свинец тянуть Осла ко дну.
Погонщик мой взревел, Осел ни тпру ни ну,
И оба с жизнью бы наверное расстались,
Когда б не подошли на помощь рыбаки.
Не так же ль действуют иные дураки,
Которые в делах своих не рассуждают,
А только в точности счастливцам подражают.

(Автор: Г-т.
Содержание басни заимствовано у Эзопа и Фаерна (прим. к басне 24).)

***

36.Два Быка и Лягушка

Из-за телушки молодой
Друзья Быки вдруг сделались врагами,
Сцепились грозными рогами
И начали ужасный бой.

То видя, в страхи спряталась одна Лягушка.
— Что сделалось с тобой, квакушка?
Спросила у нее подруга, и в ответ
Трусиха молвила: — Предвижу много бед!

Для нас опасна битва эта.
Конец ее таков:
Тот из Быков,
Которому достанется победа,
Возьмет добычу в достоянье;
Другой же к нам уйдет в изгнанье,
Чтоб в тростниках сокрытым быть,
И будет нас давить!
Так поплатиться нам придется
За жаркий бой, что здесь дается.

И предсказание Лягушки было верно:
Укрыться в тростниках сраженный Бык спешил
И ежечасно их давил
Он под копытами по двадцати примерно.
Не так же ли в делах людских
Страдают малые за глупости больших.

(Автор: Ф. Зарин.
Из басен Федра. Есть описание подобной битвы в «Георгиках» Виргилия, которому Лафонтен охотно подражал.
На русский язык басня переведена Сумароковым («Пужливая Лягушка»).)

***

37.Две Козы

По жердочке чрез ров шла чопорно Коза,
Навстречу ей другая.
-Ах, дерзкая какая!
Где у тебя глаза?
Не видишь разве ты, что пред тобою дама?

Посторонись!
-Направо кругом обернись
Сама, а я упряма….
Да почему ты дама?
Такая же коза, как я.
-Как ты? Ты чья?
Ты шустера Абрама,

А я исправница! Исправник барин мой!
Майор! -Так что ж? И мой осьмого также класса,
Честнее твоего драбанта Брамербасса,
Да поумней, чем твой.
Абрам Самойлыч Блут, штаб-лекарь,
Всем лекарям у нас в губернии пример:
Он оператор, акушер,
Им не нахвалится аптекарь,

А твой Исправник-то головкой очень слаб,
В делах он знает меньше баб,
Лишь мастер драться с мужиками,
Дерет с них кожу он обеими руками.
Не правду, что ли, говорю?
Пойдем к секретарю
Иль к стряпчему, спроси. -Вот я ж тебя рогами.
-Есть роги и у нас; бодаемся мы сами.
Сошлись, нагнувшися, и стукнулися лбами.

Летит исправница, штаб-лекарша летит,
Летят вниз обе вверх ногами.
Ров преглубокий был; на дне лежал гранит,
Бух Козы об него, и поминай как звали!
Вороны с галками тут долго пировали.

Пустая, право, честь
Вперед идти иль выше сесть.
Что до меня, так я, ей-Богу,
Дам всякому скоту дорогу.
Признаться, я ведь трус:
Скотов и женщин злых особенно боюсь.

(Автор: Измайлов.
Содержание этой басни в нескольких строках прозы было дано Фенелоном герцогу Бургундскому как тема для латинского сочинения. Это сочинение, исправленное учителем, хранится во французской Национальной библиотеке.)

***
басни лафонтена

38.Две собаки

Собаке время подоспело
Произвести щенят на свет;
А между тем разумно это дело
Она заранее обставить не сумела:
Час близок, а у ней и крова даже нет,
Где б отдохнуть могло ее больное тело.

Вот приползла она к соседке в конуру.
«Родная, — говорит, — ей-ей сейчас помру!
Ох! одолжи хоть только на недельку
Свою постельку».
Соседка сжалилась и из дому ушла,
А гостья временно у ней расположилась.
Меж тем неделя протекла,
И к дому своему хозяйка возвратилась.

«Голубушка моя, сама хоть посмотри,
Вновь замолила гостья со слезами,
Щенки мои малы, чуть шевелят ногами,
Уж потерпи еще недельки две иль три!»
Соседка снова просьбе уступила,
И чрез условный срок
Вернулася опять в родной свой уголок.

Но тут уж гостья ей с рычаньем отворила
И молвила, с зубами напоказ:
«Уж ты не гнать ли хочешь нас?!
Что ж! я тотчас уйду со всей моей оравой
Мои щенки теперь умеют уж кусать.
Но раньше ты изволь-ка доказать
Зубами нам на эту будку право!»

Что плуту одолжил, своим уж не считай
С ним наживешь лишь хлопоты да муку.
Неблагодарному лишь кончик пальца дай
Он заберет себе всю руку.

(Автор: Г-т
Сюжет заимствован у Федра)

***

39.Дровосек и Меркурий

А. М. L. С. D. В.
Ваш вкус всегда служил мне образцом:
Вновь пробую снискать его я одобренье.
Не по душе для вас искусства извращенье,
Прикрасы хитрые, к туманностям стремленье.
Согласен с вами я: искусства мало в том.
Плох тот поэт, который слишком рьяно
Свой отчищает стих, бояся в нем изъяна;
Скорее истинным поэтом будет тот,
Кому мила игра двусмысленных острот.

Они вам нравятся. Не прочь от них я тоже,
А ваше мненье мне всего дороже.
Признаться, не грешу моралью строгой я,
Которую Эзоп всему считал основой;
И многие бранят меня
За то, что я в стихах их не браню сурово.
Но это — кое-что. Во мне нет столько сил,
Чтоб бичевать, высмеивать пороки,
И я их осторожно обходил,
Боясь в стихах давать уроки.

И в этом мой талант. Велик он или мал,
Я все-таки доволен им. Недавно
В одной я басне показал
Тщеславье с завистью, которыми издавна
Страдает целый свет.
С лягушкой в глупости тягаться,
Которая дородностью сравняться
С быком хотела, — чести нет.

Я делал все, что мог: сопоставлял я разом
Людские глупости и разум,
С волками хищными — овец,
Добро и зло людских сердец,
С трудолюбивыми — ленивых,
С достойной скромностью — спесивых.

В театре у меня то грустный, то смешной
За актом акт идет на смену
Разнообразной чередой.
Вселенная мне заменяет сцену;
И люди, и скоты, и боги, и король
Все в пьесах у меня свою играют роль.

Случается порой и действие, в котором
Юпитер сам является актером…
Меркурия ему на смену
Сегодня вывел я на сцену.

Один несчастный Дровосек
Свой потерял топор — источник пропитанья.
Напрасно прилагал он все свои старанья
Найти его. Он с ним пресек
Все средства к жизни. Стоном, криком
Он оглашал безмолвный бор.
В своем отчаянье великом,
Он восклицал: «О, мой топор!
Юпитер, я молю о жизни и о хлебе,
Будь милостив ко мне, коль милость есть на небе:

Верни топор!» И стоны услыхал
Юпитер и к нему Меркурия послал.
-Твой не пропал топор, -бог молвил человеку,
Найти его легко, коль ты узнаешь свой…
И золотой топор он подал Дровосеку,
Но тот не взял его: — Мой не такой!
Меркурий показал серебряный. Но честный
И на него последовал отказ,
И, наконец, увидев свой, железный,
Бедняк вскричал: — Вот мой на этот раз!

Отдайте мне его.
— Иметь ты должен три.
Ты честностью своей являешь исключенье,
Меркурий отвечал. — Так на тебе, бери
Все топоры в вознагражденье!…
Бедняк три топора забрал,
Два продал — и богатым стал.

Его исторья повсеместно
Тотчас же сделалась известна.
Примером всем он послужил:
Все дровосеки растеряли
Немедля топоры и стали
Просить Юпитера, чтоб он их возвратил.
Юпитер крики услыхал
И к крикунам послал.
Каждому из золота топор
Показывал, и каждый соблазнялся,
Не мог от золота отвлечь горящий взор
И за топор тотчас хватался.

Но вместо золота, внезапный страшный гром
Над ними загремел, и в страхе услыхали:
— Довольным надо было быть своим добром,
Чтоб получить топор: когда бы вы не лгали,
Верней бы им вы обладали!
Неверный вы избрали путь;
Юпитера вам трудно обмануть…

(Автор: А. Зарин.
Содержание рассказа о дровосеке заимствовано у Эзопа и у Рабле; последний, яркими красками изобразивший отчаяние и мольбы дровосека, служил Лафонтену образцом.
Инициалы посвящения значат: «a Monsier le chevalier de Bouillon».

Лафонтен в последние годы жизни сблизился с этим лицом, встречаясь с ним в обществе.)

***

40.Дуб и Трость

С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел.
«Поистине, роптать ты вправе на природу,
Сказал он, — воробей, и тот тебе тяжел.
Чуть легкий ветерок подернет рябью воду,
Ты зашатаешься, начнешь слабеть
И так нагнешься сиротливо,
Что жалко на тебя смотреть.

Меж тем как, наравне с Кавказом, горделиво,
Не только солнца я препятствую лучам,
Но, посмеваяся и вихрям и грозам,
Стою и тверд и прям,
Как будто б огражден ненарушимым миром:
Тебе всё бурей — мне всё кажется зефиром.

Хотя б уж ты в окружности росла,
Густою тению ветвей моих покрытой,
От непогод бы я быть мог тебе защитой;
Но вам в удел природа отвела
Брега бурливого Эолова владенья:
Конечно, нет совсем у ней о вас раденья».

«Ты очень жалостлив, -сказала Трость в ответ,
Однако не крушись: мне столько худа нет.
Не за себя я вихрей опасаюсь;
Хоть я и гнусь, но не ломаюсь:
Так бури мало мне вредят;
Едва ль не более тебе они грозят!
То правда, что еще доселе их свирепость
Твою не одолела крепость
И от ударов их ты не склонял лица;
Но-подождем конца!»

Едва лишь это Трость сказала,
Вдруг мчится с северных сторон
И с градом и с дождем шумящий аквилон*.
Дуб держится, — к земле Тростиночка припала,
Бушует ветр, удвоил силы он,
Взревел — и вырвал с корнем вон
Того, кто небесам главой своей касался
И в области теней пятою упирался.

(Автор: И. Крылов.
Сюжет заимствован у Эзопа и у Авиана (см. примеч. к басне 7).
* Чиновник, передающий волю падишаха и вводящий к нему посланников.)

***

41.Жаворонок с Птенцами и Землевладелец

«Надейся на себя», — пословица гласит.
Эзоп ей басни придал вид.

Вьют гнёзда жавронки весною,
Когда на нивах зреет рожь,
Вернее: той прекрасною порою,
Когда веселый день бывает так хорош,
Когда цветут зеленые побеги,
Все в мире любит и поет,
И отдаются сладкой неге
Морские чуда в лоне вод,
В полях хор птичек голосистых
И тигры в зарослях лесистых.

Но из породы жавронков одна
Пичужка время даром потеряла,
Любовных ласк весною не познала,
И летом вывесть деток вздумала она.
Свила гнездо, на яйца села.
Заколоситься рожь успела,

Глядь — Птичка вывела ребят.
Еще слабы и хилы детки,
Летать не могут, в гнёздышке сидят;
Мать тащит им букашек, мошек, ветки,
Ну, словом, много ей хлопот,
И вот совет Птенцам дает:

«Пока она заботится о пище,
Сидеть спокойно у себя в жилище
И все кругом как надо примечать.
Когда ж придет Владелец этой нивы
И станет с сыном рассуждать,
Пересказать подробно мне должны вы,
О чем он речь с ним поведет,
От этого зависит наш отлет».

Едва Пичужка улетела,
Пришел Помещик с сыном: «Рожь созрела,
Он говорит, — убрать ее пора,
Проси соседей, чтоб с утра
Они явились завтра к нам с серпами
Жать рожь». — И с этими словами
Отец и сын пошли домой.

А Жавронок, по возвращеньи,
Застал гнездо свое в смятеньи.
«Мамаша! С утренней зарей
Помещик приказал позвать друзей для жатвы!»
Кричит один Птенец.
«И только? Ну, тогда
Навряд вы
Вспорхнете скоро из гнезда.
Спокойны будьте!.. Вот еда!
А завтра, коль придет Помещик снова,
Не упустить старайтеся ни слова!
Ну, а пока ложитесь спать».
Все улеглись, и птенчики, и мать…

Вот день настал, но не пришли соседи.
Заботясь об обеде,
Пичужка вновь оставила детей.
Пришел Помещик снова. «Эх, обидно!
Не сжата рожь еще. Как видно,
Я полагался даром на друзей.
Он говорит. — Сходи, сынок, скорее
К родным, пускай они придут!»
Переполох в гнезде еще сильнее:
«Они родных, мамаша, позовут!»

«Родных? Ну, вы боитесь вздора,
Нам улетать еще не скоро…»
Был Жаворонок прав. Проходит день, и что ж?
Родные не пришли. Осматривает рожь
Помещик в третий раз: «Да, сделали мы промах,
Зовя родных, соседей и знакомых.
Надейся на себя! Ты сам — свой лучший друг.
Пойдем за нашими… Пускай придут с серпами,
Да за работу примемся-ка сами!
Мы живо рожь сожнем!» В гнезде опять испуг.

Узнав Помещика решенье,
Мать молвила: «Теперь пора!.. Идем!»
И из гнезда, кто влет, кто кувырком,
Все выбрались без затрудненья!

(Автор: В. Мазуркевич.
Содержание басни у Авиана (см. прим. к басне 7) и Фаерна (прим. к басне 24).
Сумароков отдаленно перевел ее под заглавием «Птаха и дочь ее».)

***

42.Заяц и Лягушки

Раз Заяц размышлял в укромном уголке
(В укромных уголках нет лучше развлеченья);
Томился Зайчик наш в тоске
Печальны и робки все зайцы от рожденья.

«Ах, — думал он, — кто так пуглив, как я,
Тому на свете нет житья!
Спокойно не проглотишь и кусочка,
Ничто не радует, беды отвсюду ждешь,
Трясешься день, без сна проходит ночка,
И так весь век живешь…

— Зачем же, — скажут, — ты так мечешься
тревожно?
Да разве страх осилить можно?
Кто что ни говори, а я уверен в том,
Что даже людям он знаком».

Так Заяц размышлял, но размышлял с оглядкой.
Опасность чуял он со всех сторон;
Чуть листик шелохнет, чуть тень мелькнет, — и он
Уж трясся лихорадкой…

Вдруг наш зверек,
Среди своих печальных размышлений,
Услышал легкий шум… Без долгих рассуждений,
Что было мочи, он пустился наутек.
Не чуя ног, бежит — и добежал до пруда.
Что ж видит он? О чудо!…
Лягушки от него к воде скорей бегут,
Лягушек дрожь берет, Лягушки скачут в пруд.

«О-го! — промолвил он, — как пригляжуся,
Так в этой стороне
Таким же, как другие мне,
И сам я кой-кому кажуся.
Должно быть, я не так уж плох,
Коль мог произвести такой переполох.
Как! я один сумел повергнуть их в смятенье!
Им чудится во мне
Призыв к войне!»
Да, для меня теперь уж нет сомненья:
Как ты ни будь труслив, найдется, наконец,
Тот, перед кем и ты окажешься храбрец».

(Автор: Н. Юрьин.
Содержание заимствовано у Эзопа. На русский язык басня переведена Сумароковым.)

***

43.Заяц и Куропатка

Смеяться над несчастными не след:
Никто из нас не огражден от бед.
Мудрец Эзоп на тему эту
Два-три примера в баснях дал.
Стихи, что предлагаю свету,
Я с той же целью написал.

На поле Заяц с Куропаткой
В соседстве жили. Тихо, гладко
Их жизнь текла; как вдруг стряслась
Беда над Зайцем: след открыли
Его, и с гамом погналась
За ним собачья свора. Затрубили
В рога охотники. Бедняк
К своей норе стрелой помчался,
Свой след петляя от собак,
Так что и лучший пес сбивался;
Но все-таки спастись от смерти не успел:
Вспотевшей шкуры запах чуя,
Один ему на хвост насел,
Второй, с другими соревнуя,
Наперерез ему летел.

Почти что у норы бедняжку псы нагнали
И в клочья разорвали.
Тут Куропатка над бедой
Бедняжки стала насмехаться
И говорила: «И с твоею быстротой
Сумел ты все-таки попасться!
Что ж ты болтал про силу длинных ног,
Когда от псов спастись не смог?»
Но лишь промолвила, как, смертью угрожая,
К ней бросилась собачья стая.
На крылья положась, порывисто она
Взвилась над мирными полями;
Но, гибели обречена,
У коршуна погибла под когтями.

(Автор: А. Зарин.
Заимствовано у Федра.
По идее и содержанию с этой басней имеет сходство басня Крылова
«Чиж и Голубь».)

***

44.Змея и Пила

Рассказывали мне: Часовщика соседка
(Подобное соседство, к счастью, редко),
Змея, из маленьких, не видя в мастерской
Себе поживы никакой,
Грызть начала Пилу стальную.
Невозмутимость ледяную
Храня свою, сказала ей Пила:

«Не по себе добычу ты нашла.
Возможно ли так ошибаться грубо?
Скорей, чем на единый грош
Ты сталь мою перегрызешь,
Последнего лишишься зуба,
О сумасбродная Змея!
Лишь времени зубов одних страшуся я».

Умы последнего разбора!
За исключеньем вздора,
Вы не годитесь ни к чему,
А потому
Зубами рвете все, что истинно прекрасно;
Но их позорный след пытаетесь подчас
На нем оставить вы напрасно:
Творенье гения для вас
Железо, сталь, алмаз.

(Автор: О. Чюмина.
Из басен Эзопа и Федра.
На русский язык басню перевел Сумароков («3мея и Пила»).)

***

45.Земледелец и его Сыновья

Работайте, насколько хватит силы,
Не покладая рук! В работе — тот же клад.
Один крестьянин, будучи богат
И стоя на краю могилы,
Позвал детей своих, и так им говорит
Он без свидетелей, на смертном ложе:

«В наследственной земле богатый клад зарыт,
Продать ее — оборони вас Боже!
Не знаю сам я, где он скрыт;
Но вы, при помощи работы и терпенья,
Его найдете без сомненья.
Вы в августе, окончив умолот,
Немедленно перепашите поле:
Пускай соха везде пройдет,
Копайте, ройтесь там на воле,
Малейший в поле уголок
Пройдите вдоль и поперек».

Он умер. Сыновья все поле перерыли,
Искали там и сям. На следующий год
Оно дало двойной доход,
Но клада так в земле и не открыли.
Отец на свой особый лад
Им показал, что труд — есть тот же клад.

(Автор: О. Чюмина.
Басня заимствована у Эзопа.)

***

46.Карман

Однажды объявил Юпитер всемогущий:
— Пускай все то, что дышит и живет,
К подножью моему предстанет в свой черед.
И если чем-либо в природе, им присущей,
Хотя один доволен не вполне
Пусть безбоязненно о том заявит мне:
Помочь беде согласен я заране.

По праву слово Обезьяне
Предоставляю я. Взгляни
На остальных зверей, наружность их сравни
С твоею собственной. Довольна ль ты собою?
— «А почему же нет?
Я не обижена судьбою!
Она промолвила в ответ.
И, кажется, ничем других не хуже.
А вот в Медведе все настолько неуклюже,
Что братцу моему дала бы я совет,
Чтоб он не дозволял писать с себя портрет!

Тут выступил Медведь,-но от него напрасно ждали жалоб;
Найдя, что сам сложен прекрасно он,
Глумился он над тем, как безобразен Слон:
-Вот уши уменьшить кому не помешало б,
Прибавив кое что к хвосту!
Не лучше в свой черед отнесся Слон к Киту:
На вкус его тот слишком был громаден.
А Муравей, в сужденьях беспощаден,
Нашел, что Клещ чрезмерно мал,
(Себя же самого гигантом он считал).
Так, выслушав всех нелицеприятно,
Довольный, отослал Юпитер их обратно.

Но люди более всего
Явились тут в суждениях нелепы,
Себе прощая все, другим же — ничего…
Мы к собственным порокам слепы,
А для грехов чужих имеем рысий взгляд.
Всех на один и тот же лад
Нас мастер вылепил: свои изъяны
Подалее от глаз
Мы прячем, в задние карманы,
Грехи же ближнего мы носим напоказ.

(Автор: О. Чюмина.
Сюжет — у Эзопа и Федра, а также в басне латинского поэта IV в. по Р. X. Руфия Феста Авиана (Simia et Jupiter).)

***

47.Кошка, превращенная в женщину

Был в старину такой дурак,
Что в Кошку по уши влюбился;
Не мог он жить без ней никак:
С ней вместе ночью спать ложился,
С одной тарелки с нею ел,
И, наконец, на ней жениться захотел.

Он стал Юпитеру молиться с теплой верой,
Чтоб Кошку для него в девицу превратил.
Юпитер внял мольбе и чудо сотворил:
Девицу красную из Машки-Кошки серой!

Чудак от радости чуть не сошел с ума:
Ласкает милую, целует, обнимает,
Как куклу наряжает.
Без памяти невеста и сама,
Охотно руку дать и сердце обещает.
Жених не стар, пригож, богат еще притом,
Какая разница с котом!

Скорей к венцу. И вот они уж обвенчались;
Все гости разошлись, они одни остались.
Супруг супругу раздевал,
То пальчики у ней, то шейку целовал;
Она сама его, краснея, целовала…
Вдруг вырвалась и побежала…

Куда же? -Под кровать: увидела там мышь.
Природной склонности ничем не истребишь.

(Автор: Измайлов.
Содержание заимствовано у Эзопа, у которого превращает кошку в женщину не Юпитер, как у Измайлова, и не Судьба (Destin), как у Лафонтена, а Венера, что более подходит к смыслу басни.)

***

48.Козел и Лисица

Козел большой, рогатый,
Преважный с виду, бородатый,
Но по уму едва ль не брат ослу родной,
С плутовкою Лисой дорогой шел одной.
День самый жаркий был; листок не колыхался;
Их жажда мучила, а солнце их пекло.
Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.

«Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!
Не хочешь ли испить? — Лиса Козла спросила.
Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:
Колодезь этот был, по счастью, не глубок.
Лисица, видя то, туда же соскочила,
И взапуски ну двое пить.
Лиса, напившися, сказала: «Как нам быть,
Голубчик куманёк? Идти еще далёко;
А вылезть вон нельзя — высоко!»

«Не приложу ума:
Подумай, кумушка, сама».
«А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,
На задни ноги встань, передними уприся
Покрепче ты в обруб, да чур не шевелися;
Отсюда вылезу я по твоим рогам,
А там
И кума вытащить наверх я постараюсь».
«И впрямь так! удивляюсь!
Уж что за кумушка! какая голова!
Да мне бы этого не выдумать дня в два.

Изволь…» — И с словом сим Лисе подставил роги.
Лисица вылезла. «Сиди же здесь, глупец!»
Сказала, и давай Бог ноги!
Предвидеть надобно во всех делах конец.

(Автор: Измайлов.
Содержание заимствовано у Эзопа и Федра.
Кроме Измайлова, на русский язык басню переводил также Сумароков («Лисица и Козел»).)

***

49.Кот и старая Крыса

Какой-то Кот, гроза мышей,
Примерной ревностью своей
И кровожадностью и силой
Прослывший в округе Аттилой,
Задумал истребить в один поход
Не только у себя в холодной клети,
Но весь на свете
Крысиный род.

Умолкли крысы… их головки
Не помышляют о былом…
Что им пустые мышеловки
В сравнении с Котом!
А Кот в восторге, в восхищеньи!
И, чтоб поболее явить свое уменье,
Он, наконец,
Вниз головой повесился, хитрец!

Не дышит грудь, не слышно храпа,
Совсем мертвец
(А между тем за шнур вцепилась лапа).
Крысиный род решил,
Что Кот, должно быть, нашалил:
Украл жаркое,
Иль что другое
Ну, словом, пойман был
И, без сомненья,
Повешен был за преступленье!

И вот,
Крысиный род
Пошел к Коту на погребенье.
Шныряют, бегают, скребут
И торжества, в восторге, ждут…
Но вдруг… о ужас!.. Кот сорвался,
Двух-трех ближайших крыс поймал
И так сказал:

«Вас наказать не так я собирался!
Ведь это что?!! Я знаю план другой!
Ступайте-ка покудова домой!»
Кот не соврал. Осыпавшись мукою,
В квашню забрался он,
И крысы все, со всех сторон,
К нему посыпались толпою.

Но Крыса старая (конечно, неспроста:
Была та крыса без хвоста)
Коту на это проворчала:
«Не соблазняюсь я нимало,
Будь ты хоть не котом,
А впрямь мучным мешком!»

Старуха верно рассуждала,
И можно ль лучше рассуждать?
Ведь недоверчивость есть счастья мать
И безопасности начало!

(Автор: В. В. Жуков.
Содержание басни есть у Эзопа, Федра и Фаерна.
Лафонтен называет кота именем Родиларда (истребителя сала), взяв это имя у Рабле.
Содержание басни вошло в известную сказку Жуковского «Война Мышей и Лягушек».)

***

50. Король, Коршун и Охотник

Принцу Конти
Безмерна доброта богов! и вот они
Хотят, чтоб и царям была она сродни.
Из прав царей всего завидней — снисхожденье,
А не простор и власть свое насытить мщенье.
Так думаете, принц, и вы. Родившись, гнев
Угаснуть тотчас же у вас имеет свойство.
Ахилл был в гневе дик; осилить не сумев
Порыв свой, меньше вас он выказал геройство:
Героем зваться тот достоин из людей,
Кто сеет, как во дни златого века,
Добро вокруг себя. Мы в наши дни скромней:
Лишь удержать от зла себя сумей,
И славим мы уже такого человека.
Но вы не таковы: вам смело по делам,
Исполненным добра, воздвигнуть можно б храм.
Вас собирается воспеть на лире
Сам Аполлон, страны высокой гражданин.
Вас боги ждут в чертог свой: век один
Предоставляется прожить вам в этом мире.
Пусть Гименей весь век пребудет возле вас,
Пусть радостей своих вам ниспошлет запас
И будет жребий ваш от всех других отличен
И только времени полетом ограничен.
Принцесса, как и вы, достойна доли той:
Свидетельствуюсь в том ее я красотой,
В свидетели беру и качеств ряд чудесных,
Которым, кажется, нигде подобных нет;
Но эти качества, по воле сил небесных,
Вас украшают с юных лет.
Когда мы к ним еще Бурбонов ум добавим,
То ясно станет всем, что тот, кого мы славим,
Все, что должны мы чтить, сумел соединить
Со всем, что надобно любить.
Но перед славных дел и качеств вереницей
Смолкая, я хочу к рассказу приступить
О том, что сделано одною хищной птицей.
Однажды в вековом гнезде
Поймал Охотник Коршуна живого;
А так как редки Коршуны везде,
То случая удобного такого
Не упустил Охотник: поскорей
Бежит он к Королю и в дар подносит птицу.
Тогда, коль нам не небылицу,
А правду повествуют в басне сей,
Вдруг Коршун, вырвавшись, со злобой
Вцепился в королевский нос.
«Как? был задет король?» -Да, собственной особой!
«Так, значит, — зададут вопрос,
Без скипетра он был и без короны?»
Не все ль равно? К чему вопрос пустой?
Ведь королевский нос был принят за простой.
Пытаться передать придворных крики, стоны
И воздыхания — напрасный был бы труд.
Остался лишь Король один спокоен:
Шум неуместен был бы тут
И Короля, конечно, недостоин.
А птица все сидит; ни на единый миг
Никто ее отлет не мог ускорить.
Хозяин в ужасе, он поднимает крик,
То манит, то грозит-что толку с птицей спорить?
Могло случиться так, что прочь
Проклятое созданье это
Не пожелало б улететь и до рассвета
И на носу провесть собралось бы всю ночь.
Казалось, от помех в нем разрасталась злоба.
Но вот оставило оно, однако, нос.
Король сказал: «Пускай уходят с миром оба,
И Коршун, да и тот, кто мне его принес.
Ведь кстати ли, некстати ль,
Из них свою исполнил каждый роль,
Как Коршун, — этот, тот, — как леса обитатель.
А я… я должен знать, как действует Король,
И избавляю их от наказанья.
Двор в восхищении, и Короля ответ
Все хвалят как пример, достойный подражанья,
Хоть подражать ему у них охоты нет.
И королей нашлось бы верно мало,
Которых бы такой пример увлек.
Так для Охотника опасность миновала.
Он с птицей заслужить один могли упрек:
Им было правило доныне незнакомо,
Что близость к господам опасностей полна;
Они среди зверей лесных лишь были дома.
Что ж? разве так ужасна их вина?
Пильпая вымыслу поверя,
Прибавлю я еще на этот счет,
Что дело было там, где Ганг течет.
Там человек пролить не хочет крови зверя,
И даже короли в них признают друзей.
Кто скажет нам, — давно прошедшею порою
Та птица хищная не осаждала ль Трою
И не была ль в числе героев иль князей,
Притом же, может быть, еще и самых знатных?
А в будущее чей проникнет взор?
Он может тем, чем был в веках он невозвратных,
Стать вновь. Мы верим, как и Пифагор,
Что суждено зверей нам принимать обличье:
Стать коршуном иль голубком,
И, человечье изменив на птичье,
Обзавестись семьей воздушной и родством.
Я об Охотнике рассказ еще иначе
Слыхал; гласит он так:
Сокольничий поймал раз Коршуна; удаче
Нежданной радуясь, бедняк
Подносит Королю диковинку такую:
Подобный случай раз бывает в сотню лет,
И средь сокольничих он зависти предмет.
Придворных растолкав толпу густую,
Охотник наш так рвеньем увлечен,
Как никогда доселе не был он.
Ведь он не просто дар принес, а совершенство,
И уж возможного в сем мире ждал блаженства.
Но птица, знать, была еще дика:
Когтями крепкими, как будто бы из стали,
Она хватает за нос бедняка.
Он стал кричать; все хохотали,
Король и двор; и как сдержать тут смех?
Я б ни за что своей не уступил здесь части.
Что папа может в смехе видеть грех,
Не спорю. Но когда б Король лишен был власти
Смеяться, то, на мой, конечно, взгляд,
Быть счастлив мог бы он навряд.
Смех даже и богам дает отраду,
И, несмотря на множество забот,
Юпитер, а за ним бессмертных весь народ,
Смеялся, как гласит преданье, до упаду,
Когда, хромая, пить поднес ему Вулкан.
Разумно ли иль нет здесь боги поступали,
Но кстати изменил я басни план,
И если в баснях дело все в морали,
То много ль из нее мы нового узнали?
Ведь с древности до наших дней
Всегда бывало больше, без сомненья,
Глупцов сокольничих, чем королей,
Которым было бы не чуждо снисхожденье.

(Автор: Н. Юрьин.
Сам Лафонтен называет автором этой басни Пильпая, т. е. Бидпая (прим. к б. 140); но басня индийского мудреца, на которую он ссылается, имеет с ней мало общего.
Принц Людовик Франциск Конти (1664-1709), которому посвящена басня, был другом и покровителем Лафонтена.)

***

51.К тем, кому трудно угодить

Когда бы при моем рожденье Каллиопа
Мне принесла дары избранников ее
Я посвятил бы их на выдумки Эзопа;
Во все века обман с поэзией-друзья.
Но не настолько я в почете у Парнаса;
В подобных басенках всегда нужна прикраса,
Которая им блеск особый придает.
Я делаю почин в той области: черед
За тем, кто более с iiyceae знаком.
А все ж мне удалось-особым языком

Заставить говорить и Волка, и Ягненка,
И мной растениям ниспослан слова дар.
Ужели в этом всем не видите вы чар?
«Не велика заслуга-побасёнка,
Лишь годная для малого ребёнка,
Чтоб говорить о ней с подобной похвальбой!»

Мне голос критика насмешливого слышен.
Извольте! Род себе я изберу другой,
Он ближе к истине и более возвышен:
«Троянцы, десять лет в стенах окружены,
Геройски вынося все ужасы осады,
Успели утомить пришельцев из Эллады.
Напрасно эллины, отвагою полны,
Ценою тысячи внезапных нападений
И сотни приступов, и яростных сражений,
Пытались покорить надменный Илион,
Пока, Минервою самой изобретен
На верную погибель Илиона,
Там деревянный конь в свое не принял лоно
Улисса мудрого, Аяксов храбрецов
С неустрашимым Диомедом,
Которым он с дружиной их бойцов
Открыл врата Троянские к победам,
Предав им, в городе врагов,
На жертву все, включая и богов.

Так, утомленные трудами,
Искусной хитрости плодами
Воспользовались мастера».
— Довольно! Дух перевести пора!
Воскликнут критики. — Троянская столица
И конь из дерева, герои прежних дней
Все это кажется странней
И дальше нам, чем хитрая лисица,
Плененная вороньим голоском
И напевавшая любезности вороне…
Вам не годится петь в таком
Возвышенно-геройском тоне,
Не всякому по силам он.
Согласен я понизить тон:

«Амариллиссою ревнивой и влюбленной
Под кущею зеленой
Алкинн в мечтаньях призываем был,
И мнилось ей: тоски ревнивой пыл
Свидетелем имел собак ее и стадо,
Меж тем как не сводя с пастушки юной взгляда
Услышал Тирс, укрывшись между ив,
К Зефиру нежному из уст ее призыв…»

Но тут упрек предчувствую заране:
— Позвольте, рифма так плоха
И так неправильна, что эти два стиха
Весьма нуждаются в чекане.
Злодей, да замолчишь ли ты?
Понравиться тебе — напрасные мечты!
Разборчивый всегда несчастен,
Затем, что угодить никто ему не властен.

(Автор: О. Чюмина
Сюжет заимствован у Федра. Рассказ о троянцах — вольный перевод из «Энеиды» Виргилия.)

***

52.Крестьянин и Смерть

Набрав валежнику порой холодной, зимней,
Старик, иссохший весь от нужды и трудов,
Тащился медленно к своей лачужке дымной,
Кряхтя и охая под тяжкой ношей дров.

Нес, нес он их и утомился,
Остановился,
На землю с плеч спустил дрова долой,
Присел на них, вздохнул и думал сам с собой:

«Куда я беден, Боже мой!
Нуждаюся во всем; к тому ж жена и дети,
А там подушное, боярщина, оброк…
И выдался ль когда на свете
Хотя один мне радостный денек?»

В таком унынии, на свой пеняя рок,
Зовет он Смерть: она у нас не за горами,
А за плечами.
Явилась вмиг
И говорит: «Зачем ты звал меня, старик?»

Увидевши ее свирепую осанку,
Едва промолвить мог бедняк, оторопев:
«Я звал тебя, коль не во гнев,
Чтоб помогла ты мне поднять мою вязанку».

Из басни сей
Нам видеть можно,
Что как бывает жить ни тошно,
А умирать еще тошней.

(Автор: И. Крылов.
Заимствовано у Эзопа (см. предыдущее примечание), — на русский язык эту басню, кроме Крылова, переводили Тредьяковский, Сумароков, Державин, Хвостов.)

***

53.Ласочка в амбаре

Однажды Ласочка забралась
В амбар чрез узенькую щель.
Раздолье полное! Досель
Бедняжка еле чем питалась.
В довольстве стала жить она.
Лишь только встанет ото сна,
Грызет и ест, пирует вволю,
Благословляя долю.
Бог весть, что гибелью ей стало:
Такая жизнь иль много сала;
Вот что потом случилось с ней.
День ото дня она жирней
Все становилась. Раздобрело,
Толсто, как бочка, стало тело.
В конце недели, раз, она,
Поевши плотно, услыхала
Вдруг шум. Тревогою полна,
Она скорее подбежала
К дыре, чтоб вылезть. Ан, узка
Дыра внезапно оказалась.
Бедняжка в страхе заметалась,
Вернулась снова. «Вот доска!
Она воскликнула. И в ней
Та самая дыра, в которую недавно,
Всего назад тому шесть дней,
Я так пролезла славно!
Что за диковина?..»
А Крыса ей в ответ:
«Диковины тут нет!
Тогда была ты-кости, кожа,
Теперь на бочку ты похожа.
Ты сбрось-ка жир — исчезнет сразу чудо!..»
Слова ее сказать другим не худо.
Но лучше басни мы не будем разбирать,
Чтоб с вашими дела их не мешать…

(Автор: А. Зарин.
Сюжет заимствован у Эзопа и Горация. В словах крысы видят (Ренье) намек на современные события, именно на присуждение судом (chambre de justice) в 1661-1666 годах значительных сумм с тогдашних финансистов.)

***

54.Ласточка и Птички

Летунья Ласточка и там, и сям бывала,
Про многое слыхала,
И многое видала,
А потому она
И боле многих знала.

Пришла весна,
И стали сеять лен. «Не по сердцу мне это!
Пичужечкам она твердит.
-Сама я не боюсь, но вас жаль; придет лето,
И это семя вам напасти породит,
Произведет силки и сетки,
И будет вам виной
Иль смерти, иль неволи злой;
Страшитесь вертела и клетки!

Но ум поправит все, и вот его совет:
Слетитесь на загон и выклюйте все семя».
«Пустое! -рассмеясь, вскричало мелко племя.
Как будто нам в полях другого корма нет!»
Чрез сколько дней потом, не знаю,
Лен вышел, начал зеленеть,
А Птичка ту же песню петь:
«Эй, худу быть! еще вам, Птички, предвещаю:
Не дайте льну созреть;

Вон с корнем! или вам придет дождаться лиха!»
«Молчи, зловещая вралиха!
Вскричали Птички ей.
Ты думаешь легко выщипывать все поле!»
Еще прошло десяток дней,
А может и гораздо боле;

Лен вырос и созрел.
«Ну, Птички, вот уж лен поспел;
Как хочете меня зовите,
Сказала Ласточка, — а я в последний раз
Еще пришла наставить вас:
Теперь того и ждите,
Что пахари начнут хлеб с поля убирать,
А после с вами воевать:
Силками вас ловить, из ружей убивать
И сетью накрывать;
Избавиться такого бедства
Другого нет вам средства,
Как дале, дале прочь. Но вы не журавли,
Для вас ведь море край земли;
Так лучше ближе приютиться,
Забиться в гнёздышко, да в нем не шевелиться».

«Пошла, пошла! других стращай
Своим ты вздором!
Вскричали Пташечки ей хором.
А нам гулять ты не мешай!»
И так они в полях летали, да летали,
Да в клетку и попали.

Всяк только своему рассудку вслед идет:
А верует беде не прежде, как придет.

(Автор: Дмитриев.
Сюжет заимствован у Эзопа.)

***

55.Лев на ловле

Собака, Лев да Волк с Лисой
В соседстве как-то жили,
И вот какой
Между собой
Они завет все положили:
Чтоб им зверей сообща ловить,
И что наловится, все поровну делить.

Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала
Лиса оленя поимала
И шлет к товарищам послов,
Чтоб шли делить счастливый лов:
Добыча, право, недурная!
Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая
И озираючи товарищей кругом,
Дележ располагает

И говорит: «Мы, братцы, вчетвером».
И начетверо он оленя раздирает.
«Теперь давай делить! Смотрите же, друзья:
Вот эта часть моя
По договору;
Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;
Вот эта мне за то, что всех сильнее я;
А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,
Тот с места жив не встанет».

(Автор: И. Крылов.
Крылов несколько изменил басню Лафонтена, заменив персонажей у последнего: телку, козу и овцу — хищными собакой, волком и лисицей.

Лафонтен следовал в своем рассказе Эзопу и Федру, но критика справедливо находила странным сообщество льва с нехищными животными и дележ между ними пищи, в которой ни телка, ни коза, ни овца не нуждались.

В старинном романе о Лисице, как и у Крылова, сообщниками в охоте и дележе взяты лев, волк и лисица.
Кроме Крылова, басню переводили Хемницер («Львиный дележ») и Тредьяковский («Лев, телица, коза и овца»), сохранив неизмененным и содержание, и персонажей Лафонтеновой басни, а также Державин, заменив персонажей Лафонтена Медведем, Лисой и Волком.)

***

56.Лев и Комар

Бессильному не смейся
И слабого обидеть не моги!
Мстят сильно иногда бессильные враги:
Так слишком на свою ты силу не надейся!
Послушай басню здесь о том,
Как больно Лев за спесь наказан Комаром.

Вот что о том я слышал стороною:
Сухое к Комару явил презренье Лев;
Зло взяло Комара: обиды не стерпев,
Собрался, поднялся Комар на Льва войною.
Сам ратник, сам трубач пищит во всю гортань
И вызывает Льва на смертоносну брань.

Льву смех, но наш Комар не шутит:
То с тылу, то в глаза, то в уши Льву он трубит!
И, место высмотрев и время улуча,
Орлом на Льва спустился
И Льву в крестец всем жалом впился.
Лев дрогнул и взмахнул хвостом на трубача.

Увертлив наш Комар, да он же и не трусит!
Льву сел на самый лоб и Львину кровь сосет.
Лев голову крутит. Лев гривою трясет;
Но наш герой свое несет:
То в нос забьется Льву, то в ухо Льва укусит.
Вздурился Лев,
Престрашный поднял рев,
Скрежещет в ярости зубами,
И землю он дерет когтями.

От рыка грозного окружный лес дрожит.
Страх обнял всех зверей; все кроется, бежит:
Отколь у всех взялися ноги,
Как будто бы пришел потоп или пожар!
И кто ж? Комар
Наделал столько всем тревоги!
Рвался, метался Лев и, выбившись из сил,
О землю грянулся и миру запросил.

Насытил злость Комар; Льва жалует он миром:
Из Ахиллеса вдруг становится Омиром
И сам
Летит трубить свою победу по лесам.

(Автор: И. Крылов.
Заимствована у Эзопа. На русский язык басню переводили, кроме Крылова, Дмитриев («Лев и Комар») и, изменив персонажей, Сумароков («Медведь и пчела»).)

***
басни лафонтена

57.Лев и Мышь

У Льва просила Мышь смиренно позволенья
Поблизости его в дупле завесть селенье
И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах,
Ты и могуч и славен;
Хоть в силе Льву никто не равен,
И рев один его на всех наводит страх,
Но будущее кто угадывать возьмется
Как знать? кому в ком нужда доведется?
И как я ни мала кажусь,
А, может быть, подчас тебе и пригожусь».

«Ты! — вскрикнул Лев. — Ты, жалкое созданье!
За эти дерзкие слова
Ты стоишь смерти в наказанье.
Прочь, прочь отсель, пока жива
Иль твоего не будет праху».
Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху,
Со всех пустилась ног — простыл ее и след.

Льву даром не прошла, однако ж, гордость эта:
Отправяся искать добычи на обед,
Попался он в тенета.
Без пользы сила в нем, напрасен рев и стон,
Как он ни рвался, ни метался,
Но все добычею охотника остался,
И в клетке на показ народу увезен.
Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он,
Что бы помочь она ему сумела,
Что сеть бы от ее зубов не уцелела
И что его своя кичливость съела.

Читатель, истину любя,
Примолвлю к басне я, и то не от себя
Не попусту в народе говорится:
Не плюй в колодец, пригодится
Воды напиться.

(Автор: И. Крылов.
Содержание заимствовано у Эзопа и у предшественника Лафонтена веселого французского поэта Клемана Маро (1497-1544). Кроме Крылова, басню перевел на русский язык Сумароков («Лев и Мышь»).)

***

58.Лев и Осел на охоте

В день именин своих затеял царь зверей
Охотой позабавиться на славу.
Понятно, дичь его крупней,
Чем воробей:
Оленей, кабанов он загонял в облаву.
Чтобы удачнее охота та была,
Лев в помощь взял себе Осла,
Который, голосом Стентора обладая,
Загонщиком мог быть, лес ревом оглашая.

Установив его в засаде меж ветвей,
Прикрыв кустами от зверей,
Лев дал ему приказ
Реветь тотчас.
Лев был уверен: ни единый
Из всех зверей, услыша рев ослиный,
Не устоит,
И в страхе побежит.

Действительно: едва лишь по лесу раздался
Ослиный рев, — весь лес заволновался.
Не зная, что грозит, беды откуда ждать,
От страха звери заметались,
В смятеньи бросились бежать
И в сети Льву попались.

Осел по глупости успехом возгордился
И молвил: «Как я отличился!»
С презрением ему на то ответил Лев:
«Ты прав, — твой был ужасен рев.
Я сам бы от него пришел в смущенье,
Когда бы твоего не знал происхожденья!»

Осел обидеться бы мог,
Хотя осмеян был по праву…
Но для Осла в обиде нет тревог:
Осел — животное покладистого нрава.

(Автор: Ф. Зарин.
Содержание заимствовано у Эзопа и у Федра.
Стентор — греческий воин при осаде Трои, По Гомеру, его голос был равен пятидесяти обыкновенных человеческих голосов.

На русской язык басню перевел Сумароков («Лев и Осел»).

Басня Хемницера «Осел, приглашенный на охоту» совершенно отлична по содержанию от Лафонтеновой.)

***

59.Лев, сраженный Человеком

Художником был на картине
Громадный Лев изображен
Одним охотником в пустыне
Отважно насмерть поражен.

И зрители, толпясь гурьбою,
Хвалились тем, толкуя меж собою.
Но проходивши Лев с них сбил немного спесь.
«Да, — молвил он, — победу здесь
Вы торжествуете, хотя и без причины;
Но в силу больших прав, чем вы,
Торжествовали бы свои победы львы
Когда б писать умели львы картины.

(Автор: О. Чюмина.
Сюжет заимствован из басен Эзопа. На русский язык басня переведена Сумароковым («Побежденный на картине Лев»).)

***

60. Лев состарившийся

Могучий Лев, гроза лесов,
Постигнут старостью, лишился силы:
Нет крепости в когтях, нет острых тех зубов,
Чем наводил он ужас на врагов,
И самого едва таскают ноги хилы.

А что всего больней,
Не только он теперь не страшен для зверей,
Но всяк, за старые обиды Льва, в отмщенье,
Наперерыв ему наносит оскорбленье:
То гордый конь его копытом крепким бьет,
То зубом волк рванет,
То острым рогом вол боднет.

Лев бедный в горе толь великом,
Сжав сердце, терпит все и ждет кончины злой,
Лишь изъявляя ропот свой
Глухим и томным рыком.
Как видит, что осел туда ж, натужа грудь,
Сбирается его лягнуть
И смотрит место лишь, где б было побольнее.

«О боги! — возопил, стеная, Лев тогда.
Чтоб не дожить до этого стыда,
Пошлите лучше мне один конец скорее!
Как смерть моя ни зла:
Все легче, чем терпеть обиды от осла».

(Автор: И. Крылов.
Из Федра. На русской язык, кроме Крылова, басню переводили Тредьяковский («Лев Престарелый»), Сумароков и Измайлов («Дряхлый Лев»),
В нисколько измененном виде то же содержание вложено Крыловым в его басню «Лисица и Осел».)

***

61.Лебедь и Повар

На птичнике, среди пернатых разных,
Пород весьма разнообразных
Случилось Лебедю и Гусю вместе жить.
Второй, наружностью невзрачен,
Для вкуса барскою усладой предназначен;
А первый должен был утехой глаз служить.

Один — себя зачислил в штат домашних,
Другой — при парке состоял.
Местами же прогулок их всегдашних
Был ров, к которому спускался замка вал.

Бок о бок, рассекая волны,
Там плавали они желаний тщетных полны,
Ныряли в глубину. Но раз, напившись пьян,
Господский Повар впал в обман
И, Лебедя принявши за Гусенка,
Хотел покончить с ним. Увидев сталь ножа,
Наш Лебедь, в ужасе, дрожа,
Излил тоску свою так сладостно и звонко,
Что Повар молвил тут: «Я не настолько глуп:
Подобного певца я не отправлю в суп;
Не перережу собственной рукою
Я горло у того, кто с силою такою
И с мастерством таким
Умеет пользоваться им».

Когда случается бедам
Следить за нами по пятам,
Всегда не лишнее уметь
Послаще петь.

(Автор: О. Чюмина.
Заимствовано из Эзопа и Фаерна (прим. к басне 24).)

***

62.Летучая Мышь, Куст и Утка

Однажды Мышь летучая и Утка,
Увидевши, что вовсе жизнь не шутка,
И придорожный Куст с собою прихватив
(Он также был не очень-то счастлив),
Чтоб сообща дела свои поправить
Торговлею, в союз вошли,
Конторы, факторов, агентов завели.

Сначала все у них как бы по маслу шло,
И состояние они могли б себе составить;
Но на беду их как-то занесло
В места опасные: овраги, буераки,
Где не пролезть бы и собаке,
И их товар в Аид попал,
Иль, попросту сказать, пропал.

Но о своих делах, чтоб не терять кредита,
Купцы должны молчать, хоть и ворчат сердито:
Расчет ли им свои убытки разглашать?
Так и компания, Мышь, Утка, Куст, сначала
О проторях своих таинственно молчала.
Но кредиторы с них молчания печать
Сорвали: вдруг, откуда ни возьмися,
Повестки в суд им понеслися.

Зовут… Пожалуйте!.. Проценты и должок!..
Осада у дверей с утра до поздней ночи,
Не стало бедным просто мочи…
Куда деваться им?.. Стал под водой нырок
Искать, не там ли их загублены товары;
Шныряет Мышь в подвалы и в амбары;
А Куст листвой прохожим шелестит,
Прося сказать, где их товар сокрыт.

А чуть домой они — там полицейский
Уж тут как тут…
И был бы чистый им капут,
Когда б от лютости житейской,
Из той страны, где жизнь так нелегка,
Они не задали дерка.

Я знаю должников: они хоть не похожи
На Мышь летучую, на Утку и на Куст,
Хотя они придворные, вельможи,
Но их карман так безнадежно пуст,
Что, от своих спасаясь кредиторов,
Они не брезгают и щелями заборов.

(Автор: Н. Позняков.
Заимствована из басен Эзопа.)

***

63.Лисица и Виноград

Голодная кума Лиса залезла в сад;
В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись,
А кисти сочные как яхонты горят;

Лишь то беда, висят они высоко:
Отколь и как она к ним ни зайдет,
Хоть видит око,
Да зуб неймет.

Пробившись попусту час целой,
Пошла и говорит с досадою: «Ну, что ж!
На взгляд-то он хорош,
Да зелен — ягодки нет зрелой:
Тотчас оскомину набьешь».

(Автор: И. Крылов.
Заимствована у Эзопа и Федра.
На русской язык басню переводили, кроме Крылова, Тредьяковский и Сумароков.)

***

64.Лисица, Мухи и Еж

Раз хитрую и ловкую Лисицу,
Лесных трущоб старинную жилицу,
Охотник ранил. Та, спасаясь от беды,
И в бегстве лишь ища себе защиты,
Упала в грязь; на крови же следы
К Лисе крылатые слетелись паразиты,
Носящие у нас названье Мух.
Свою судьбу клянет Лисица вслух:
За что ей послано такое огорченье,
Живою отданной быть Мухам на съеденье?

«Как! мне их жертвой стать! Ведь из лесных зверей
Я всех искусней и хитрей!
Давно ли стала я таким желанным блюдом?
И для чего мне дан мой хвост?
Ужель он превратился чудом
В тяжелый и ненужный мне нарост?
Скорее сгинь, зверек презренный из презренных!
Иль мало тварей есть ничтожных и смиренных?
Зачем ты к ним не пристаешь?»
Тут живший по соседству Еж

(В моих стихах лицом является он новым)
Лисице пожелал помочь; и вот
Грозит он истребить прожорливый народ.
— Ведь стоит иглам лишь работу дать ежовым,
И плохо твоему достанется врагу.
Охотно я тебе, соседка, помогу.

-Ах, что ты! — говорит Лисица другу,
Плохую ты окажешь мне услугу.
Оставь их кончить свой обед:
Они уж сыты все, — на смену им, другая,
Еще прожорливей, могла б явиться стая.
В таких созданьях недостатка нет,

Влеченью жадности одной покорных;
Мы средь чиновников их сыщем и придворных,
Коль скоро, Аристотелю вослед,
Мы применим смысл басни этой к людям.
Особенно найдем их много мы, коль будем
Искать в стране своей….
Их стая тем спокойней, чем сытей.

(Автор: Н. Юрьин.
Басня заимствована из Риторики Аристотеля, который приписывает ее Эзопу.)

***

65.Лисица и Бюст

Величие у нас нередко лишь личина.
И вот причина,
По коей мир подчас и недостойных чтит.
Но, к счастью, лишь ослов пленяет внешний вид;
Лиса же, например, хвалить не станет,
Покамест идолу и в душу не заглянет,
И не решит по ней, чего достоин он.
Так, увидав в саду Бюст славного героя,
Лиса обнюхала его со всех сторон
И молвила, пред ним в раздумье стоя:
«Как благороден лик! какая красота!
Одно лишь жаль, что голова пуста!»

Тут к слову бы сказать, что многие вельможи
Во всем на этот Бюст похожи.

(Автор: Г-т.
Из Эзопа и Федра. На русский язык басню переводили Дмитриев («Истукан и Лиса»), Тредьяковский («Лисица в болванщиковом сарае») и отдаленно Сумароков («Лисица и Статуя»).)

***

66.Лисица, Волк и Лошадь

Лисице, молодой, но хитростей запас
Всегда имевшей наготове,
Коня пришлось увидеть в первый раз.
Вот к Волку с вестью той бежит она сейчас,
Которому еще все было внове.

Она кричит: «Беги скорей!
Прекраснейший из всех зверей
Пасется в поле.
Ах, что за рост! что за краса!
Залюбовалась им я поневоле».

«Сильней ли он, чем Волк или Лиса?
Смеясь, промолвил Волк.
Друг! сделай одолженье,
Дай мне его изображенье».
«Когда б могла владеть я кистью иль пером,
Ответила Лиса, — его все совершенства
Изобразив, таким путем
Я предвосхитила б твое блаженство.
Уж не судьба ль сама нам, куманек,
Здесь посылает лакомый кусок?»

Они пошли. Увидев их отвагу
И не желая заводить таких друзей,
Уж Лошадь собралась было дать тягу.
«Сударыня! — Лиса сказала ей.
Мы ваши всепокорнейшие слуги,
И просим об одной лишь вас услуге,
Чтоб ваше имя нам открыли вы».
Однако не совсем была без головы
И Лошадь, и в ответ им: «Что ж! прочтите!
Его сапожник мой проставил на копыте».

Лисица на безграмотство свое
Сослалась, лучшей ей не надо отговорки.
«Родители мои бедны, и их жилье
Все состоит в одной лишь жалкой норке.
Где было им учить еще меня!
У Волка же все знатная родня,
Так для него и грамота не тайна».
Волк речью той польщен необычайно.
Вот он приблизился, вот уж читать готов…

Но не прошло ему тщеславье это даром,
И четырех лишился он зубов;
На землю Конь его свалил одним ударом.
Вот он лежит в крови, истерзан и помят;
Лиса к нему подходит: «Брат!
Я вижу, что совет не ложен,
Который слышала от умных я людей;
Зверь записал его на челюсти твоей:
«Будь с тем, чего не знаешь, осторожен».

(Автор: Н. Юрьин.
Из басен Эзопа. Тот же сюжет в одной из сатир Ренье .)

***

67.Лиса и Индюшки

Индюшки от Лисы спасались как-то раз.
И дерево избрали крепостью. Лиса же
Оплот их обошла кругом, и тот же час
Успел ее заметить зоркий глаз,
Что все враги на страже.

Лисица в гневе»: «Как! меня поднять на смех!
Один лишь у меня закон для всех,
Так почему ж они составят исключенье?
Нет! этого не будет!» И она
Сейчас свой план приводит в исполненье,
Хотя, как бы назло, светила так луна,
Что каждый шаг Лисы врагами замечаем.
Но для нее вести осаду не впервой,
И хитростей запас у ней неисчерпаем:

Злодейка притворяется порой,
Что хочет приступом взять грозные твердыни,
Потом, глядишь, она расшиблась, умерла
И — снова ожила;
Ну, словом, вряд ли бы нашлось и в арлекине
Уменья более представить вдруг
Так много разных штук.
Своим хвостом она и так, и сяк виляет,
И он блестит от месячных лучей…
Плутовка тысячью подобных мелочей
Врагов вниманье утомляет
И не дает сомкнуть очей,
Держа их в напряженьи тяжком.

Так диво ль, что пришлось невмочь уже бедняжкам?
Вот падает одна, за ней другая вслед,
Перед Лисой они свои искупят вины!
Вот пало, наконец, их больше половины…
Надолго кумушке их хватит на обед!
В предосторожности излишек рвенья
Нередко гибель нам сулит, а не спасенье.

(Автор: Н. Юрьин.)

***
басни лафонтена

68.Лисица и Аист

Лиса, скупая от природы,
Вдруг хлебосолкою затеяла прослыть.
Да только как тут быть,
Чтоб не вовлечь себя в излишние расходы?

Вопрос мудрен — решит его не всяк,
Но для Лисы такой вопрос пустяк:
Плутовка каши жидкой наварила,
Ее на блюдо тонко наложила,
И Аиста зовет преважно на обед.
На зов является сосед,
И оба принялись за поданное блюдо.
Ну, кашка, хоть куда! Одно лишь худо,
Что Аист есть так не привык:
Он в блюдо носом тык да тык,
Но в клюв ему ни крошки не попало;
А Лисанька меж тем в единый миг
Всю кашу языком слизала.

Вот Аист в свой черед,
Чтоб наказать Лису, а частью для забавы,
Ее на завтра ужинать зовет.
Нажарил мяса он, сварил к нему приправы,
На мелкие кусочки накрошил
И в узенький кувшин сложил.
Меж тем Лиса, почуяв запах мяса,
Пришла голодная, едва дождавшись часа,
И ну, что было сил,
Давай вокруг стола юлить и увиваться
И щедрости сосуда удивляться.
Но лесть ей тут не помогла:

По клюву Аисту кувшин пришелся впору,
У гостьи ж мордочка чресчур была кругла…
И жадная Кума ни с чем, как и пришла,
Поджавши хвост, к себе убралась в нору.

(Автор: Г-т.
Заимствовано у Федра. Была переведена Сумароковым («Лисица и Журавль»).)

***

69.Лягушки, просящие Царя

Лягушкам стало не угодно
Правление народно,
И показалось им совсем не благородно
Без службы и на воле жить.
Чтоб горю пособить,
То стали у богов Царя они просить.
Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно,
На сей однако ж раз послушал их Зевес:
Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,
И плотно так он треснулся на царство,
Что ходенем пошло трясинно государство:

Со всех Лягушки ног
В испуге пометались,
Кто как успел, куда кто мог,
И шепотом Царю по кельям дивовались.
И подлинно, что Царь на диво был им дан:
Не суетлив, не вертопрашен,
Степенен, молчалив и важен;
Дородством, ростом великан,
Ну, посмотреть, так это чудо!
Одно в Царе лишь было худо:
Царь этот был осиновый чурбан.

Сначала, чтя его особу превысоку,
Не смеет подступить из подданных никто:
Со страхом на него глядят они, и то
Украдкой, издали, сквозь аир и осоку;
Но так как в свете чуда нет,
К которому б не пригляделся свет,
То и они сперва от страху отдохнули,
Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:

Сперва перед Царем ничком;
А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком:
Дай попытаться сесть с ним рядом;
А там, которые еще поудалей,
К Царю садятся уж и задом.
Царь терпит все по милости своей.
Немного погодя, посмотришь, кто захочет,
Тот на него и вскочит.

В три дня наскучило с таким Царем житье.
Лягушки новое челобитье,
Чтоб им Юпитер в их болотную державу
Дал подлинно Царя на славу!
Молитвам теплым их внемля,
Послал Юпитер к ним на царство Журавля.

Царь этот не чурбан, совсем иного нрава:
Не любит баловать народа своего;
Он виноватых ест: а на суде его
Нет правых никого;
Зато уж у него,
Что завтрак, что обед, что ужин, то расправа.
На жителей болот
Приходит черный год.
В Лягушках каждый день великий недочет.

С утра до вечера их Царь по царству ходит
И всякого, кого ни встретит он,
Тотчас засудит и — проглотит.
Вот пуще прежнего и кваканье, и стон,
Чтоб им Юпитер снова
Пожаловал Царя иного;
Что нынешний их Царь глотает их, как мух;
Что даже им нельзя (как это ни ужасно!)
Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно;
Что, наконец, их Царь тошнее им засух.

«Почто ж вы прежде жить счастливо не умели?
Не мне ль, безумные, — вещал им с неба глас,
Покоя не было от вас?
Не вы ли о Царе мне уши прошумели?
Вам дан был Царь? — так тот был слишком тих:
Вы взбунтовались в вашей луже,
Другой вам дан — так этот очень лих;
Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!»

(Автор: И. Крылов.
Содержание заимствовано у Эзопа и Федра.
Кроме Крылова, басню переводили В. Майков и Хвостов.)

***

70.Львиный указ

«Такое-то число и год,
По силе данного веленья,
Рогатый крупный, мелкий скот
Имеет изгнан быть из львиного владенья,
И должен выходить тотчас».
Такой от Льва зверям объявлен был указ;

И все повиновались:
Отправился Козел, Бараны в путь сбирались,
Олень и Вол, и все рогатые скоты,
И Заяц по следам вдогонку их. — А ты,
Косой, куды?

Кричит ему Лиса. — Ах, кумушка, беды!
(Трусливый Зайчик так Лисице отзывался,
А сам совался
И метался.)
Я видел тень ушей моих;
Боюсь, сочтут рогами их.
Ахти! Зачем я здесь остался?
Опаснейшими их рогами обнесут.
— Ума в тебе, Косой, не стало: это уши!
Лисица говорит. — Рогами назовут,
Пойдут и уши тпруши!»

(Автор: Хемницер.
Сюжет заимствован у Фаерна (прим. к басне 24).
В басне этого автора Лев изгоняет из своих владений всех бесхвостых животных; Лисица бежит вместе с другими и на слова Обезьяны, что указ Льва ее не касается, отвечает: «Кто знает?! Если Льву придет в голову признать меня бесхвостой, кто осмелится противоречить ему?..»
На русский язык, кроме Хемницера, басню перевел Сумароков («Заяц»).)

***

71.Лес и Дровосек

Какой-то Дровосек сломал иль потерял
Свой топорище. Что за диво!
Когда бы лес себя не охранял,
Беду поправил бы он живо.

И лес он начал умолять,
Позволить осторожно взять
Ему лишь ветку небольшую,
Чтоб к топору приделать рукоять другую.

На заработок он отсюда-де уйдет,
Пусть этот лес спокойно здесь растет,
Пусть сосны и дубы цветут здесь на просторе…
Лес сжалился над ним и дал, себе на горе,
Орудие ему. Топор опять готов,
И Дровосек без дальних слов,
Как прежде, вновь вооруженный,
Тот Лес рубить нещадно стал,
И Лес несчастный застонал,
Своим же даром пораженный!

Таков весь свет; случается подчас,
Сумеют обратить ваш дар противу вас.
Я говорить устал об этом! Иль бесплодно
Мы все грустим, что все, что чисто, благородно
Всегда добычей станет зла!
Увы! напрасен крик и тщетны речи эти,
Неблагодарность, как была,
Все тою же останется на свете.

(Автор: Ф. Зарин.
Заимствовано из Федра. На русский язык басня переведена была Сумароковым («Топорище»).)

***

72.Летучая Мышь и две Ласточки

Жестокую войну
С Мышами Ласточки имели:
Кого ни брали в плен, всех ели.
Случилось как-то, Мышь Летучую одну
В ночную пору
Занес лукавый в нору
К голодной Ласточке.-Прошу покорно сесть,
С насмешкой Ласточка сказала
Ты Мышь? Тебя мне можно съесть?

— Помилуй, — та ей отвечала,
Не ешь, а лучше рассуди,
Да хорошенько погляди:
В своем ли ты уме, сестрица?
Вот крылья у меня, — я птица!»

Окончилась война
У Ласточек с мышиным родом,
Но с птичьим уже брань они вели народом,
И Мышь Летучая опять
В плен к Ласточке другой попала.

— Ты птица? Ты теперь летала?
— За что меня так обижать?
Я Мышь и из мышей природных,
Был смелой пленницы ответ,
Похожа ль я на птиц негодных?
На мне и перьев вовсе нет!
В другой раз хитростью такой она спаслася,
И ложь и истина равно ей удалася.

(Автор: Измайлов.
Содержание басни заимствовано у Эаопа.)

***

73.Лягушка и Вол

Лягушка, на лугу увидевши Вола,
Затеяла сама в дородстве с ним сравняться:
Она завистлива была
И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.

«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?»
Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!»
«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.
Ну, каково?
Пополнилась ли я?» — «Почти что ничего».

«Ну, как теперь?» — «Все то ж». Пыхтела да пыхтела
И кончила моя затейница на том,
Что, не сравнявшися с Волом,
С натуги лопнула и — околела.

Пример такой на свете не один:
И диво ли, когда жить хочет мещанин,
Как именитый гражданин,
А сошка мелкая, как знатный дворянин.

(Автор: И. Крылов
Содержание басни заимствовано у Федра. В измененном виде эту басню рассказывает Гораций в конце одной из своих сатир.)

***

74.Лягушка и Крыса

«Кто хочет обмануть другого, тот нередко
Сам попадается», — сказал Мерлен давно.
Сужденье это очень метко,
Да жаль, в наш век состарилось оно;

Однако же вернусь к повествованью:
У берега пруда откормлена, жирна,
Предавшись сладкому мечтанью,
Сидела Крыса; видимо, она
Совсем была несклонна к воздержанью.
С ней разговор Лягушка завела
И молвила: «Я угощу на славу,
Пойдем ко мне». Пришелся зов по нраву
И Крыса радостно согласие дала.
Какие ж тут еще, казалось бы, приманки!
Однако же Лягушка ей поет
О редкостях трясины и болот,
О прелестях диковинной гулянки
Под гладью тинистою вод,
О том, как, побродив по всем болотам этим,
Она вернется с гордостью домой
И в добрый час расскажет детям
Про жителей страны чужой,
Про управленье, общество и нравы
Лягушечьей державы.
Все хорошо, да горе только в том,
Что Крыса плавает с трудом.
Но Квакушка и здесь нашлася; Крысы ногу
К своей ноге привязывает вмиг,
С подругой вместе в воду-прыг!
И вот пускаются в дорогу…
Но, очутясь среди болот,
Хозяйка гостью тянет в лоно вод,
Чтоб, все обычаи коварно нарушая,
Скорей в болоте Крысу утопить.
«Пожива, дескать, не простая,
Такой кусок не шутка раздобыть!..»
Лягушка про себя мечтает; Крыса ж бьется,
Взывает к небесам. Лягушка знай смеется,
Да тянет Крысу вниз… Среди борьбы такой
Вдруг Коршун закружил в выси под облаками.
Увидел Крысу он, упал с небес стрелой,
Схватил ее, взвился и — вытащил когтями
Лягушку с Крысой заодно:
Погибнуть им обеим суждено.
А Коршун рад: событие такое
Не принесло ему вреда:
На ужин рыбу и жаркое
Заполучил он без труда.

Таков судьбы закон суровый,
Предупрежденье шлет он нам;
Кто для других сплетает ковы,
В них попадает часто сам!

(Автор: В. Мазуркевич.
Заимствована у Эзопа. Упоминаемый в басне Мерлин — волшебник известных рыцарских повествований «Круглого Стола».

О. Чюмина.
Заимствована у Эзопа.)

***

75.Муха и Пчела

В саду, весной, при легком ветерке,
На тонком стебельке
Качалась Муха, сидя.
И, на цветке Пчелу увидя,
Спесиво говорит: «Уж как тебе не лень
С утра до вечера трудиться целый день!
На месте бы твоем я в сутки захирела.
Вот, например, мое
Так, право, райское житье!
За мною только лишь и дела:
Летать по балам, по гостям:
И молвить, не хвалясь, мне в городе знакомы
Вельмож и богачей все домы.

Когда б ты видела, как я пирую там!
Где только свадьба, именины,
Из первых я уж верно тут.
И ем с фарфоровых богатых блюд,
И пью из хрусталей блестящих сладки вины,
И прежде всех гостей
Беру, что вздумаю, из лакомых сластей,
Притом же, жалуя пол нежной,
Вкруг молодых красавиц вьюсь
И отдыхать у них сажусь
На щечке розовой иль шейке белоснежной».

«Все это знаю я, — ответствует Пчела.
Но и о том дошли мне слухи,
Что никому ты не мила,
Что на пирах лишь морщатся от Мухи,
Что даже часто, где покажешься ты в дом,
Тебя гоняют со стыдом».
«Вот, — Муха говорит, — гоняют! Что ж такое?
Коль выгонят в окно, так я влечу в другое».

(Автор: И. Крылов.
Крылов в значительной степени отступил в этой басне от подлинника, заимствованного у Федра, заменив даже муравья пчелой, но смысл басни остался тот же.
Тредьяковский перевел ее почти буквально («Муха и Муравей»).)

***

76.Мельник, Сын его и Осел

В создании искусств есть право старшинства:
На басню Греция имеет все права.
Но пусть на поле том колосьев сжато вволю
Осталось кое-что и сборщикам на долю.
Ведь область выдумки — пустынный край, и в нем
Открытья делает писатель с каждым днем,
Притом же для других — без всякого ущерба.
Вот случай, узнанный Раканом от Малерба.

Друзья, творенья чьи их ставят наравне
С самим Горацием, питомцы Аполлона,
И нас приведшие к поэзии на лоно,
Однажды как-то речь вели наедине,
Делясь заботами и думами. И другу
Ракан промолвил так: «Подайте мне совет,
Вы тем окажете большую мне услугу.
Вы изучили жизнь, для вас, на склоне лет,
В явлениях ее наверно тайны нет.

Что сделать мне с собой? Пора принять решенье.
Имущество мое, талант, происхожденье
Давно известны вам. Так что же изберу?
Уеду ль в замок свой? Явлюсь ли ко двору
Иль в армию вступлю — служить моей отчизне?
Свои приятности есть в жизни боевой,
Свои опасности — в семейной нашей жизни.
Один — я сделал бы немедля выбор свой,
Но выбираю я не для себя в угоду:
Хочу я угодить родне, двору, народу».

«Как? -вымолвил Малерб. — Всем угодить зараз?
Прошу вас выслушать сначала мой рассказ.
Я где-то прочитал, но где — не помню даже,
Что Мельник пожилой, а с ним его Сынок,
Так лет пятнадцати не больше паренек,
На ярмарку вели Осла их для продажи.
Заботясь, чтоб Осел, ведомый издали,
Не показался бы измученным с дороги,
Они веревкою ему связали ноги
И на себе его, как люстру, понесли.

Прохожий первый же в лицо чистосердечно
Расхохотался им: «Всех более, конечно,
Не тот из вас осел, который им слывет…
Вас прямо в балаган-подобную картину!»
Смутился Мельник тут, распутал он скотину,
Поставил на ноги. И что ж? Осел ревет,
И жалуется он на языке ослином.
Конечно, Мельник наш и ухом не ведет,
И к месту ярмарки путь продолжая с Сыном
Сажает мальчика на серого верхом.
Но вскоре три купца им встретились грехом,

И старший закричал: «Долой скорее, малый!
Не стыдно ли тебе? Старик в его года
Плетется, как слуга, разбитый и усталый».
«Что ж! Будь по-вашему, пожалуй, господа!»
Ответил Мельник им. Остановясь тогда,
Он влез на серого, а Сын пошел с ним рядом.
Но тут три девушки окинули их взглядом,
Промолвив: «Юноша чуть тащится пешком,
А старый на Осле уселся — бык быком,
Важней епископа он держится, бездельник!»
«Ступай своим путем, — сердито крикнул Мельник,
И нечего чесать напрасно языки!
Я стар и не гожусь поэтому в быки».

Последовал обмен подобных же приветствий.
Вину свою признав, и Сына на Осла
С собой сажает он; но этим новых бедствий
Не избежал бедняк. Толпа навстречу шла,
И люди молвили: «Да что они, в уме ли?
Возможно ли Ослу подобный груз нести?
Должно быть, старого слугу не пожалели!
Он под ударами издохнет на пути;
Продать на ярмарке они желают шкуру!»
«Ну, -Мельник вымолвил, -возможно только сдуру
Пытаться угодить, как я, на целый свет!
Но все же неужель такого средства нет?

Попробуем еще». На землю сходят оба,
Осел же налегке, как важная особа,
Пред ними шествует. Но зубоскал один
При встрече крикнул им: «Слуга иль господин
Кто должен уставать? Ужели нынче в моде
Чтоб вислоухие гуляли на свободе?
Вы вставьте-ка его скорей в оклад!
Что обувь-то жалеть? Эй, Николай, назад!

Поется в песенке, что видеться с Жанетой
Ты ездил на осле, простись же с модой этой.
Нигде не видел я подобных трех ослов!»
И Мельник отвечал: «Себя без лишних слов
Ослом я признаю; но люди как угодно
Пусть хвалят и бранят меня поочередно,
Молчат иль говорят, лишь собственный мой нрав
Намерен тешить я и действовать свободно».
Так он и поступил, и был, конечно, прав.
А вы, мой друг, — останьтесь, уходите,
Венере, королю иль Марсу вы служите
Иль заберитесь в глушь провинции родной,
Обзаведитесь вы аббатством иль женой;
Но толков никаким вам не избегнуть чудом,
И пищу вы всегда дадите пересудам.

(Автор: О. Чюмина.
Басня эта находится в сборниках Фаерна (примеч. к басне 24) и Вердизотти (прим. к басне 38), а также у Поджио Браччиолини (Bracciolini, 1380-1459), писавшего на латинском языке; сочинения его в середине XVI века были переведены на французский язык. Инициалы посвящения значат: «Господину де Мокруа»; Франсуа де Мокруа, Реймсский каноник (1619-1708), был близким другом Лафонтена.
Рассказ о Мельнике с Сыном и об Осле переведен на русский язык Сумароковым («Старик с Сыном и Осел»).)

***

77.Мстительный Конь и Олень

Конь не всегда служил рабом для человека.
За много сотен лет до нынешнего века,
Когда кореньями питался род людской,
Ослы и лошади паслись в глуши лесной.
В то время не было ни седел, ни строений,
Ни сбруй, удобных для сражений,
Ни шор, ни дрожек, ни возков,
Как не было ни свадеб, ни пиров.
Вот в те-то времена поспорил Конь с Оленем
О быстроте своих могучих ног;
Но перегнать Оленя он не мог,
И давши волю зависти и пеням
Он к человеку с жалобой пошел.
Тот скакуна взнуздал, вскочил в седло, дал шпоры
И полетел чрез лес и горы,
Поля и долы,
Оленя догонять. Без состраданья,
Покоя он бедняге не давал. И так его загнал,
Что испустил Олень, в конце концов, дыханье.
Конь благодетеля тепло благодарит:
«Спасибо, — говорит,
Я возвращусь к себе, чтоб снова жить на воле».
Но человек в ответ: «Оставь свои мечты!
Я понял лишь теперь, на что годишься ты.
Останься здесь со мною… В холе,
Накормлен и согрет,
Ты проживешь, не зная огорченья!»
Увы, на что нам жизни наслажденья,
Когда свободы нет!
Тут понял Конь свою неосторожность…
Но поздно — цепи на ногах,
Конюшня ждет. Утрачена возможность
Бежать неволи злой — и умер он в цепях,
Порабощенный тесною конюшней.
А отнесися он к обиде равнодушней,
Его судьба была б не та.
Для многих в мщенье тайная отрада;
Но ради мщенья жертвовать не надо
Тем, без чего вся жизнь ничтожна и пуста.

(Автор: В. Мазуркевич.
Содержание басни встречается у Федра, у Аристотеля, как произведение греческого поэта Стезихора (636-566 до Р. X.), и у Горация. Отдаленно перевел ее на русский язык Сумароков («Олень и Лошадь»).)

***

78.Мужчина средних лет и его две Возлюбленные

Мужчина средних лет, заметив седину,
Которая в кудрях его блистала,
Решил, что для него избрать себе жену
Теперь как раз пора настала.
Он был владельцем капитала,
А потому
Мог выбирать: понравиться ему
Желали все. Он не спешит однако:
Ведь дело здесь касалось брака.

Две вдовушки приобрели права
Над сердцем зрелого поклонника и чувством.
Была моложе первая вдова,
Но старшая была одарена искусством
Восстановлять успешно то,
Что было у нее природой отнято.

И обе вдовушки исправно,
Среди веселья, смеха и услад,
Его на свой причесывали лад,
И голову притом намыливали славно.
Меж тем как старшая из них по волоску,
Своих корыстных целей ради,
Все темные выдергивала пряди,
Другая седину щипала бедняку.

Жених, оставшись лыс, заметил эту штуку.
— Спасибо, — молвил он, — красотки, за науку.
Пусть вами я ощипан наголо,
Зато в другом мне повезло:
О свадьбе мы отложим попеченье.
Которую б из вас ни выбрал я женой
Она по-своему вертеть захочет мной.
Ценой волос купил я избавленье,
И голове плешивой в прок
Пойдет, красотки, ваш урок!

(Автор: О. Чюмина.
Сюжет заимствован у Эзопа и Федра. На русском языке отдаленный перевод Сумарокова.)

***

79.Обезьяна

В Париже проживает Обезьяна.
Едва лишь ей дана была жена,
Как, в подражание иным мужьям, она
Бить принялась бедняжку рьяно.

Та только охала, — знать, нрав ее был тих,
И вот уж нет ее в живых.
Печалится их сын, хоть выражает странно
Свою печаль: кричит он без конца;
Но это лишь смешит отца.

Жена его мертва, другую он желанной
Теперь зовет
И, кажется, по-прежнему же бьет.
В притонах время он проводит безобразных
И пьет нередко с ночи до утра.
От подражателя не ждите вы добра,
Будь обезьяна он иль автор книжек разных.
А впрочем наш собрат
Порою хуже во сто крат.

(Автор: Н. Юрьин.
В басне намек на какого-то плагиатора того времени;
для современников она должна была представлять интерес для нас утраченный.)

***

80.Обезьяна и Дельфин

У греков было в старину обыкновенье
Брать в плаванье с собой собак и обезьян.
Однажды на пути из отдаленных стран
Корабль их потерпел, в виду Афин, крушенье.
Никто б не спасся из морской,
Разверзшейся для них пучины,
Когда б не помогли чудесно им Дельфины,
Которыми любим наш род людской,
Коль верить Плинию. Благодаря Дельфину,
Который сходством был введен в обман,
Чуть даже не спаслась одна из обезьян,
Взобравшись с важностью к нему на спину,
Как будто бы была она
Певцом прославленным в былые времена.
Готовясь высадить спасенную, случайно
Ей задает вопрос Дельфин.
«Вы из прославленных Афин?»
«О, да! Я там известна чрезвычайно,
Ответила она. — Двоюродный мой брат,
Назначенный в том городе судьею,
Вам услужить во всем, конечно, будет рад.
Все лучшие места семьею
Там нашей заняты». — Ответил сын морей:
«Благодарю! Прошу я дозволенья
Спросить вас: часто, без сомненья,
Вы посещеньями счастливите Пирей?»
«О, каждый день! Мы другом дома
Его считаем с давних пор;
С ним близко вся семья знакома».
Так заключило разговор
Болтливое и вздорное созданье,
Приняв за имя — гавани названье.
Есть люди — счет теряю им:
Невежды круглые во всем, но без умолку
Повсюду обо всем трещащие без толку;
Они и Вожирар готовы счесть за Рим.
Дельфин взглянул, смеясь, на Обезьяну
И, убедясь тотчас,
Что он, поддавшися обману,
Животное, не человека спас,
Швырнул ее обратно в море,
А сам поплыл немедля прочь,
Чтоб людям в бедствии и горе
Помочь.

(Автор: О. Чюмина.
Басня принадлежит Эзопу и встречается в сборнике Фаерна (см. прим. к басне 24).
Плиний рассказывает, что Арион, которому во время морского переезда матросы угрожали смертью, бросился в море, и дельфин, привлеченный его пением, взял его на свою спину и приплыл с ним к берегу.
Упоминаемый в басне Лафонтеном Вожирар — деревня близ Парижа.
Отдаленно перевел эту басню Сумароков под заглавием «Дельфин и Невежа-хвастун».)

***

81.Оракул и Безбожник

Безумье полагать, чтоб жители земли
Ввести в обман богов могли!
Что в лабиринте душ среди изгибов скрыто,
Их взору вещему заранее открыто;
Все ведают и видят все они,
Что смертный утаить надеется в тени.

Язычник некий (он в иные дни
Наверно бы припахивал горелым)
Условно веровал в богов,
Как тот, кто, движимый одним разлетом смелым,
В том случае, принять наследие готов,
Когда от этого убытка не находит.
Он к Аполлону в храм приходит

И говорит: «Живое ль то, что я
Держу в руке, иль лишено дыханья?»
Меж тем в руке держал он воробья,
Готовясь задушить несчастное созданье
Иль выпустить его, и бога ввесть в обман.
Но Аполлон постиг его коварный план

И молвил он: «Живым иль без дыханья,
Но воробья давай, и впредь,
На зло себе, не прибегай к обману,
Пытаясь мне расставить сеть:
Я вижу издали и издали достану».

(Автор: О. Чюмина.
Из Эзопа.)

***

82.Орел и Сорока

Пространств воздушных царь, для отдыха избрав
Равнину, направлялся к ней, а недалёко
Летела также и Сорока.
Меж ними и язык, и ум, и нрав,
И даже одеянье — все различно.
И вот столкнулися они лицом к лицу.
Сорока к своему концу
Уже готовилась; Орел же — тот, отлично,
Как видно, пообедавши, был сыт,
И успокоить он бедняжечку спешит.

«Отправимся, — он говорит ей, — вместе;
Мне будет веселей с тобой вдвоем.
Коль скоро царь богов со скукою знаком,
Хоть он царит над миром, то по чести
Тебе скажу,
Могу скучать и я: ведь я ему служу.
Ты можешь говорить со мною смело».

Сорока принялась судить и вкривь, и вкось,
О том и о другом, — о всем, о чем умела.
Развязней быть едва ли б удалось
И болтуну Горация, который
Речь обо всем вести готов был на авось.
Она Орлу отчет представить скорый
Согласна обо всем:
Повсюду прыгая, своим разнюхать носом
Она могла бы все, чтобы потом
К Орлу пожаловать с доносом.
Но на нее с презреньем посмотрев,
Орел, едва сдержавши гнев,

Сказал ей: «Сплетница! оставь меня в покое!
Не надобно для моего двора
Создание болтливое такое:
В таких, как ты, не вижу я добра».
Сорока прочь летит, — она и тем довольна.
Не так-то просто жить поблизости к богам;
Хоть честь и велика, но достается больно
Порою сплетникам, лгунам, клеветникам.

Тот, кто под видом кротким и приветным
В душе скрывает злость, там нелюбим никем.
А все же там, как и сорокам, всем
Не худо платьем запастись двухцветным.

(Автор: Н. Юрьин.
Из сборника Абстемия (прим. к б. 24).)

***

83.Орел и Сова

Орел с Совою помирились
И, закрепить союз покрепче силясь,
По-братски обнялись
И поклялись
(Чтобы верней была услуга)
Птенцов не трогать друг у друга.

«Ты знаешь ли моих птенцов?»
Сова Орла спросила.
«Не знаю!» — молвил тот. «Ах, в том-то вот и сила!
Не зная их, ты их пожрешь в конце концов».
«Так опиши мне их фигуры!»
Сказал Орел.
И взгляд пронзительный и хмурый
На собеседницу навел.

«Ах, — молвила Сова, — мои птенцы так малы,
Изящны, полны красоты,
Что их из жалости, пожалуй,
Не тронешь ты».
Случилось так, что Бог послал Сове семейство.
Однажды вечером, едва
Сова
Помчалась на злодейства,
Орел по воздуху парил,
И вдруг в расщелине развалин
Птенцов каких-то он накрыл.

Их вид был жалок и печален,
А голос так ужасен и уныл,
Что наш Орел решил сердито,
Что у Совы таких не может быть детей…
И тут же ими сытно
Позавтракал злодей.

Сова вернулась… но… о боги!
Детей уж нет… остались только ноги…
Сова рыдает, мечет, рвет,
Сова разбойников клянет…
Но вот
Ей кто-то молвит таровато:
«Сова! Сама ты виновата!
Ты вздумала, бедняга, без пути
В своей семье прекрасное найти…
Расхвасталась и разболталась,
Ну и попалась!»

(Автор: В. Жуков.
Басня находится в сборнике Эзоповых басен Вердизотти (примеч. к б. 38).)

***

84.Орел, Дикая Свинья и Кошка

Орел свил гнездо на вершине
Высокого дуба. Внизу, у корней,
Кабан поселился с семьею своей,
А Кошка — в ветвях, в середине.
Все были довольны. Никто никому
Соседством не делал помехи,
И, с делом мешая утехи,
Жил каждый, как было по вкусу ему.

Но Кошке лукавой согласье такое
Ни ночью, ни днем не давало покоя.
Решила поссорить соседей она;
Взобралась к Орлу на вершину
И молвила: — Вместе кручину
Должны мы делить. Я лишилася сна.
Грозит нам погибель с детями:
Мы скоро раздавлены будем ветвями!

Смотрите: внизу, подле самых корней,
Проклятый Кабан с Кабанихой своей
Без отдыха землю копают,
Готовя погибель для наших детей.
Они, добираясь до самых корней,
Те корни тотчас обрывают.
Дуб рухнет. Малютки из гнезд упадут
И смерть у Свиней в логовище найдут!

И, страхом наполнивши сердце Орла,
С ним Кошка лукаво простилась,
И только на землю спустилась,
Как к Свиньям в жилище смиренно вошла.
— Друзья и соседи! — сказала она.
Пришла я к вам с вестью печальной.
Подслушала речи Орла я случайно
И вам передать их по дружбе должна.

Лишь только из вас кто из дому уйдет,
Тотчас же Орел поросят унесет.
Пожалуйста, только молчите про это,
Не то он сживет меня в злости со света!
И, ужас посеяв в семье Кабана,
Счастливой домой возвратилась она.

Орел, опасаясь за участь птенцов,
Боится лететь за добычей.
Кабан, позабыв свой обычай,
Боится оставить свой кров.
Идут дни за днями. Их голод терзает;
Но бросить детей ни Орел, ни Кабан,
Поддавшись на кошкин коварный обман,
Ни тот ни другой не дерзает:

Орел опасается дуба паденья,
Кабан же Орла посещенья.
Сидят они оба, а голод не ждет:
Подохли Кабан, поросята,
От голода сдохли орлята,
Подох и Орел в свой черед.

А Кошка за подлое дело
Всем дубом одна завладела.
Что выдумать может коварный злодей
На гибель иль ради раздора
Того не придумать. Всех прочих гнусней
Несчастий из дара Пандоры,
То, коим весь мир возмущался всегда;
Названье ему — клевета!

(Автор: А. Зарин.
Из басен Федра. На русский язык басня переведена Сумароковым («Орлиха, Веприха и Кошка»).)

***

85.Орлица и Жук

За кроликом следя в полете зорко,
Охотилась Орлица. На пути
Ему Жука попалась норка.
Плохой приют, — но где другой найти?
И что же? Вопреки священнейшему праву,
Свершить над кроликом расправу
Готовилась Орлица. Вдруг
Заговорил, вступаясь, Жук:

«Царица птиц! Презрев мои моленья,
Ты взять вольна его, безжалостно сгубя;
Но пощади меня от оскорбленья,
Даруй бедняге избавленье,
О жизни молит он тебя,
Иль пусть и я за ним погибну следом:
Он другом был мне и соседом».

Юпитера Орлица, ни одним
Не отвечая словом,
В жестокосердии суровом,
Жука крылом своим
Стряхнула прочь, глуха к его воззванью,
И, оглушив, принудила к молчанью,
А кролика похитила. Тогда,
В отсутствие ее, орлиного гнезда
Успел достигнуть Жук, задумав месть такую:
Он самую ее надежду дорогую
Все яйца нежные разбил.

Гнев и отчаянье Орлицы
Не выдали себе границы;
А в довершенье зла враг неизвестен был,
И жалобы ее лишь ветер разносил.
Так целый год жила она бездетной,
Весною же гнездо свила на высоте.
Увы! Была предосторожность тщетной,
И Жук, в места пробравшись те,
Ей мстя за кролика, все яйца уничтожил.
Вторичный траур потревожил
Надолго эхо гор. Во избежанье бед,
Та, кем несом был прежде Ганимед,
К царю богов с мольбой явилась неуклонно,
И яйца принесла Юпитеру на лоно:
Воистину тот будет смел,
Кто б унести оттуда их посмел!

Но враг прибег к иным расчетам,
Запачкав плащ Юпитера пометом;
И тот, стряхнув его, смахнул и яйца прочь.
Но тут пришлось Юпитеру невмочь
От ярости разгневанной Орлицы.
Она грозила: с этих пор
Бежать навеки из столицы,
Покинув службу царскую и двор.
Юпитер промолчал, но учинил разбор.

Перед судом явился Жук, и смело
Он изложил, как было дело
Вина Орлицы ей доказана была.
Но примирить врагов явилось невозможным,
И царь богов, решеньем осторожным,
Постановил, во избежанье зла:
Чтоб яица свои всегда несли Орлицы
Весною раннею, пока лучем денницы
Не согреваемы, как сонные сурки,
Спят зимним сном своим Жуки.

(Автор: О. Чюмина.
Содержание заимствовано у Федра. Басня образно, но отдаленно переведена Жуковским («Орел и Жук»). Похищение Ганимеда орлицею Юпитера описано Виргилием в «Энеиде».)

***

86.Осел и Воры

Украв вдвоем Осла, сцепилися два Вора.
«Он мой!» — кричит один. «Нет, мой!»
В ответ ему вопит другой.
До драки вмиг дошла их ссора:

Гремит по лесу шумный бой,
Друг друга бьют они без счету и без толку;
А третий Вор меж тем, подкравшись втихомолку,
Схватил Осла за холку
И в лес увел с собой.

Не так же ль точно часто поступают
Державы сильные со слабою страной?!
Из-за нее заводят спор между собой,
Одна другую в битвах поражают,
И обе ничего не достигают;
А третий кто-нибудь без шума и хлопот
Добычу их себе берет.

(Автор: Г-т.
Сюжет заимствован у Эзопа.
В басне Лафонтен делает намек на владевшую тогда вниманием всей Европы борьбу Священной Римской Империи с Турцией из-за Семиградской области.

На русский язык басня переведена Сумароковым («Воры и Осел»).)

***

87.Осел и Собака

Зачем насиловать природу:
Себя нельзя переменить,
И неуклюжему уроду
Едва ль возможно ловким быть.

Однако редко тот, кого судьба ласкает,
Врожденный свой талант умело применяет.
Пускай не служит вам образчиком Осел,
Который, ради полученья
Хозяйского расположенья,
К хозяину ласкаться подошел.

Он про себя раздумывал: «Ужели
Собачку ждет и ласка, и хвала
За то лишь, что она с хозяйкою мила?
Меня же, бедного Осла,
Побои только ждут; обидно, в самом деле.

А в сущности, что делает она?
Лишь лапку подает — вот весь талант Собачки.
За что ей сыплются хозяйская подачки.
Работа эта, право, не трудна,
И если только в этом дело,
Его я выполню умело».

Проникнутый намереньем таким,
Осел к хозяину подходит неуклюже,
Копытом стоптанным своим
Его ласкает, и к тому же
Еще ревет, да как! Мелодией такой
Он скрасить, знать, хотел поступок дерзкий свой.

— Ого! вот нежности! Эй, палку мне скорее!
Хозяин закричал. — Запел ты невпопад!
Пришлось запеть Ослу совсем на новый лад
И положить конец своей плохой затее.

Предсказанье << Список басен

(Автор: В. Мазуркевич.
Заимствована у Эзопа.)

***

88.Осел со священной ношей

Нередко люди чтят лишь сан или одежду
И сыпят почести на крупного невежду.
Так, раз попал в неслыханную честь
Осел какой-то заурядный:
Случилося ему в процессии парадной
На собственной спине предмет священный несть.

Вот мой Осел заважничал, зазнался,
И видя, как кругом весь набожный народ
В священном трепете во прах пред ним склонялся,
И дым курильниц к небу поднимался,
Отнес к себе великий сей почет
И стал уже мечтать, как, наравне с богами,
Отныне будет жить он в золоченом храме,
И возвеличит сим весь свой ослиный род.

Но некий человек, Осла увидев заблужденье,
Сказал ему смеясь: «Тщеславное творенье!
Лишь только ношу ты до места донесешь,
Как тотчас же, поверь, в свой прежний хлев пойдешь».

(Автор: Г-т.
Заимствована из басен Эзопа.
На русский язык басню перевел Сумароков («Надутый гордостью Осел»).
К ней близки по содержанию также басни Измайлова «Осел и Конь» и Хемницера «Осел в уборе».)

***

89.Ответ Сократа

Сократ себе построил дом.
А как мудрец ко всем делам способен,
То вышел домик тот хоть тесен, да удобен;
Лишь роскоши не виделось ни в чем.

Вот критики постройку обступили,
И всякий открывать в ней недостатки стал:
О мелочах различно все судили,
Но общий голос был, что домик слишком мал,

Что негде в нем ни встать, ни повернуться,
И что великому такому мудрецу
Такая конура совсем уж не к лицу.
«Где примешь ты друзей, коль все они сберутся?»

Кричали старику. И молвил тот в ответ:
«Друзьям всегда сердечный мой привет,
Но я боюсь уже не наслаждаться днями,
Когда и этот дом, как он ни мал,
Наполнится действительно друзьями!»

О мудрый грек! Ты истину сказал
И дружбы верный смысл обрисовал ты метко:
О ней частенько всяк из нас слыхал,
Но видел друга-очень редко.

(Автор: Г-т.
Заимствована из Эзопа («Socrat ad Amicos»).)

***

90.Пастух и Море

Пастух в Нептуновом соседстве близко жил:
На взморье, хижины уютной обитатель,
Он стада малого был мирный обладатель
И век спокойно проводил.

Не знал он пышности, зато не знал и горя,
И долго участью своей
Довольней, может быть, он многих был царей.
Но, видя всякий раз, как с Моря
Сокровища несут горами корабли,
Как выгружаются богатые товары
И ломятся от них анбары,
И как хозяева их в пышности цвели,

Пастух на то прельстился;
Распродал стадо, дом, товаров накупил,
Сел на корабль — и за Море пустился.
Однако же поход его не долог был;
Обманчивость, морям природну,
Он скоро испытал: лишь берег вон из глаз,
Как буря поднялась;
Корабль разбит, пошли товары ко дну,
И он насилу спасся сам.
Теперь опять благодаря морям
Пошел он в пастухи, лишь с разницею тою,
Что прежде пас овец своих,
Теперь пасет овец чужих
Из платы. С нуждою, однако ж, хоть большою,
Чего не сделаешь терпеньем и трудом?

Не спив того, не съев другого,
Скопил деньжонок он, завелся стадом снова
И стал опять своих овечек пастухом.
Вот некогда, на берегу морском,
При стаде он своем
В день ясный сидя
И видя,
Что на Море едва колышется вода
(Так Море присмирело)
И плавно с пристани бегут по ней суда:
«Мой друг! — сказал.- Опять ты денег захотело,
Но ежели моих — пустое дело!
Ищи кого иного ты провесть,
От нас тебе была уж честь.
Посмотрим, как других заманишь,
А от меня вперед копейки не достанешь».

Баснь эту лишним я почел бы толковать;
Но как здесь к слову не сказать,
Что лучше верного держаться,
Чем за обманчивой надеждою гоняться?
Найдется тысячу несчастных от нее
На одного, кто не был ей обманут,
А мне, что говорить ни станут,
Я буду все твердить свое:
Что впереди — Бог весть; а что мое — мое!

(Автор: И. Крылов.
Заимствована у Эзопа. Кроме Крылова, на русский язык басня переведена Сумароковым («Пастух-мореплаватель»).)

***

91.Павлин, жалующийся Юноне

Павлин Юноне говорил:
«Меня Юпитер одарил
Противным голосом… В природе
Он самый худший в птичьем роде…
Уж я не то, что соловей!
Простая птица, -а ведь пенье
Его приводит в восхищенье
Весной всех тварей и людей!»

Юнона в гневе отвечала:
«О злой завистник! перестань!
Тебе ль завидовать пристало
И возносить на небо брань?
Не ты ли носишь ожерелье
С роскошной радугой цветов,
Что так похоже на изделье
Из ловко собранных шелков?

Ты только плачешь, забывая
О том, что твой уж хвост один
Похож, каменьями играя,
На ювелирный магазин!
Скажи-ка мне, какая птица
С тобой сумела бы сравниться
Такою массою чудес?

Нет совершенства в группе птичьей,
Но каждой птице дан удел,
Особый признак и отличье:
Орел отважен, горд и смел,
А сокол легкостью гордится,
Ворона — вестник всяких бед,
А ворон нам открыть стремится
Глубокий мрак грядущих лет;

И все довольны… Не мешало б,
Друг, и тебе, забыв мечты,
Не приносить мне больше жалоб,
Чтоб не лишиться красоты,
Которой мной отмечен ты!

(Автор: В. Жуков.
Заимствована у Федра.
Кроме Крылова, на русский язык басню переводили Сумароков и Хвосто.в)

***

92.Петух и Жемчужное Зерно

Навозну кучу разрывая,
Петух нашел Жемчужное зерно
И говорит: «Куда оно?
Какая вещь пустая!
Не глупо ль, что его высоко так ценят?
А я бы, право, был гораздо боле рад
Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,
Да сытно».

Невежи судят точно так:
В чем толку не поймут, то всё у них пустяк.

(Автор: И. Крылов.
Заимствовано у Федра. На русской язык, кроме Крылова, басню переводили Тредьяковский, Сумароков, Хвостов.)

***

93.Петух и Лиса

На ветке дерева сидел, как часовой,
Петух лукавый лет почтенных.
И молвила Лиса, смягчая голос свой:
«Брат! Из источников я знаю несомненных:
Мир заключен меж нами навсегда.
Тебе об этом объявляю
И от души
Тебя обнять на радостях желаю.
Не медли и ко мне спуститься поспеши.

Сегодня каждый миг мне дорог:
Ведь сделать я должна миль сорок.
Итак, боязнь отныне отложи,
Свершай свои обычные занятья;
Тебе и всем твоим поможем мы, как братья.
В честь мира мы зажжем сегодня же огни.
Приди скорей в мои объятья!»

«Сестра, — сказал Петух, — ты не могла принесть
Мне лучшую, желаннейшую весть,
И от тебя сугубо
Ее мне слышать любо.
Но вот борзых я вижу двух,
Они во весь несутся дух,
Их верно шлют о мире к нам гонцами;
Я с дерева сойду сейчас же к ним,
И вчетвером союз объятьем закрепим».

«Нет, озабочена я дальними концами,
Лиса промолвила, — мне нынче недосуг:
В другой раз мы порадуемся, друг».
Так, в хитрости своей дав маху,
Во весь опор Лиса пустилась в путь.
Петух же про себя ее смеялся страху:
Обманщика вдвойне приятно обмануть.

(Автор: О. Чюмина.
Содержание заимствовано у Эзопа.)

***

94.Птица, раненая стрелой

Крылатой ранена стрелой
И смертною охваченная мглой,
Судьбу свою оплакивала Птица:
«Где нашим бедствиям граница?
Мы все — орудия несчастья своего:
Из наших крыл, о люди! без пощады
Губительные нам вы сделали снаряды.
Но не спешите ваше торжество
Вы праздновать над нами злобно;
И сами вы страдали нам подобно:
Сыны Япетовы! не половина ль вас
Оружием другой является подчас?

(Автор: О. Чюмина.
Заимствована у Эзопа. Лафонтен называет детьми Япета род человеческий вообще, беря название это у Горация, который, однако, под «родом (genus) Япета» разумеет Прометея, сына Япета, брата Титана и Сатурна.)

***

95.Предостережение богов Симониду

Перехвалить нельзя, хваля
Богов, любовницу и короля,
Сказал Малерб. Согласен с этим я,
И это правило всегда блюсти нам надо:
Лесть и спасет, и охранит.

Но вот как в древности платили боги
За похвалы. Однажды Симонид
Атлета восхвалить хотел в высоком слоге;
Но, рассмотрев поближе свой сюжет,
Увидел, что почти в нем содержанья нет.
О чем писать? Родители Атлета
Совсем неведомы для света:
Отец его — лишь скромный мещанин,
Для песнопения предмет ничтожный;
Известен лишь Атлет один.

И вот Поэт, сказав о нем, что лишь возможно,
Отвлекся в сторону: поставил
В пример всем доблестным борцам
Кастора и Поллукса, их прославил,
Да так, что похвала сим славным близнецам
Две трети заняла в создании Поэта
И только треть осталась для Атлета.

Когда Атлет прочел стихотворенье,
Он не обещанный талант Поэту дал,
А только треть одну; причем сказал,
Что за другие две вознагражденье
Дать Симониду те должны,
Кому они посвящены.

«Но все ж тебя я угостить желаю,
Прибавил тут Атлет; — приди на пир в мой дом,
Куда я избранных сегодня приглашаю:
В кругу друзей, родных мы время проведем».
Согласен Симонид. Быть может, он страшился,
Чтоб также и похвал, как денег, не лишился.

На славу праздник был:
Всяк веселился, ел и пил.
Вдруг подошел слуга к Поэту торопливо
И заявил, что у ворот
Два незнакомца ждут его. И вот
Пошел Поэт, а за столом шумливо,
Меж тем, все гости пьют, едят,
И тратить время не хотят.

Те незнакомцы — были близнецами,
Воспетыми его стихами.
Из благодарности за похвалы его
Они ему велели удалиться
Скорее с пиршества того:
Атлета дом был должен обвалиться.
Пророчеству свершиться суждено;
Подгнивший потолок внезапно обвалился
На пиршественный стол, на яства, на вино,
На головы гостей; пир грустно прекратился.

Чтоб совершилась месть полней
За оскорбление Поэта
Сломало балкой ноги у Атлета,
И искалеченных гостей
Спешили унести скорей.
Об этом случае прошла молва повсюду,
Дивился всяк такому чуду,
И вдвое начали ценить
Стихи певца, любимого богами.
И каждый добрый сын был рад ему платить,
Как можно более, чтоб предков восхвалить
Его стихами

Я возвращаюсь к теме. Я сказал,
Что лучше не жалеть похвал
Нам для богов; к тому ж для Мельпомены
Нет униженья торговать стихом,
И следует при том
Искусству нашему знать цену.
От высших милость — честь для нас;
Олимпу некогда был друг и брат — Парнас.

(Автор: Ф. Зарин.
Басня заимствована у Федра, а также у Цицерона.
Симонид — греческий поэт (558-468 до Р. X.), от которого сохранились незначительные отрывки; известны его элегии, лирических же стихотворений, восхваляющих атлетов, от него не осталось.)

***

96.Подагра и Паук

Подагру с Пауком сам ад на свет родил:
Слух этот Лафонтен по свету распустил.
Не стану я за ним вывешивать и мерить,
Насколько правды тут, и как, и почему;
Притом же, кажется, ему,
Зажмурясь, в баснях можно верить.
И, стало, нет сомненья в том,
Что адом рождены Подагра с Пауком.

Как выросли они и подоспело время
Пристроить деток к должностям
(Для доброго отца большие дети-бремя,
Пока они не по местам!),
То, отпуская в мир их к нам,
Сказал родитель им: «Подите
Вы, детушки, на свет и землю разделите!
Надежда в вас большая есть,
Что оба вы мою поддержите там честь,
И оба людям вы равно надоедите.
Смотрите же: отселе наперед,
Кто что из вас в удел себе возьмет
Вон, видите ль вы пышные чертоги?
А там вон хижины убоги?
В одних простор, довольство, красота;
В других и теснота,
И труд, и нищета».

«Мне хижин ни за что не надо»,
Сказал Паук. «А мне не надобно палат,
Подагра говорит.- Пусть в них живет мой брат.
В деревне, от аптек подале, жить я рада;
А то меня там станут доктора
Гонять из каждого богатого двора».

Так смолвясь, брат с сестрой пошли, явились в мире.
В великолепнейшей квартире
Паук владение себе отмежевал:
По штофам пышным, расцвеченным
И по карнизам золоченым
Он паутину разостлал
И мух бы вдоволь нахватал;
Но к рассвету едва с работою убрался,
Пришел и щеткою все смел слуга долой.

Паук мой терпелив: он к печке перебрался,
Оттоле Паука метлой.
Туда, сюда Паук, бедняжка мой!
Но где основу ни натянет,
Иль щетка, иль крыло везде его достанет
И всю работу изорвет,
А с нею и его частехонько сметет.

Паук в отчаянье, и за город идет
Увидеться с сестрицей.
«Чай, в селах,- говорит,- живет она царицей».
Пришел — а бедная сестра у мужика
Несчастней всякого на свете Паука:
Хозяин с ней и сено косит,
И рубит с ней дрова, и воду с нею носит.
Примета у простых людей,
Что чем подагру мучишь боле,
Тем ты скорей
Избавишься от ней.

«Нет, братец, — говорит она, — не жизнь мне в поле!»
А брат
Тому и рад;
Он тут же с ней уделом обменялся:
Вполз в избу к мужику, с товаром разобрался
И, не боясь ни щетки, ни метлы,
Заткал и потолок, и стены, и углы.
Подагра же — тотчас в дорогу,
Простилася с селом;
В столицу прибыла и в самый пышный дом
К Превосходительству седому села в ногу.

Подагре рай! Пошло житье у старика:
Не сходит с ним она долой с пуховика.
С тех пор с сестрою брат уж боле не видался;
Всяк при своем у них остался,
Доволен участью равно:
Паук по хижинам пустился неопрятным,
Подагра же пошла по богачам и знатным;
И — оба делают умно.

(Автор: И. Крылов.
Содержание басни встречается в «Camerarii fabulae» (1570), профессора Страсбургского университета Николая Гербеля (ум. 1560), ученика-Рейхлина и друга Эразма; затем в «Passe-Temps de messire Francoi le Poulchre» (1597).
Басню переводил на русский язык, кроме Крылова, Тредьяковский.)

***

97.Пьяница и Жена его

У каждого есть свой порок,
В который он впадает неотступно;
И стыд, и страх нейдут при этом впрок,
Чему пример я приведу невступно.
Жил Пьяница один, тянувший Вакхов сок,
Губя свой ум, здоровье, кошелек.

Подобные ему не проживут полсрока,
Назначенного им, как, совесть заглуша,
Все спустят до гроша.
Испробовав не в меру сока
Лоз виноградных, разум свой
Оставил он на дне бутыли,
И был Женою в склеп опущен гробовой
Затем, чтоб винные пары перебродили
Там на свободе. От паров
Очнувшись, наконец, и саван, и покров,
И свечи видит он, дивясь тому немало.

— Ого! — воскликнул он. — Ужель вдовою стала
Жена моя? — Тогда наряжена
Алекто, фурией геенскою, предстала
Под маскою его Жена,
Держа сосуд с дымящейся похлебкой,
Достойной князя тьмы. И вот, на миг один
Не сомневается душою он неробкой,
Что он — геены гражданин.

— Кто ты? — спросил он у виденья.
— Я ключницей служу у сатаны
И пищу приношу тем, кто обречены
В гробу на заключенье.
Тут бессознательно супруг спросил ее:
— А ты не носишь им питье?

(Автор: О. Чюмина
Содержание заимствовано у Эзопа.)

***
басни лафонтена

98.Рыбак и Рыбка

Маленькая рыбка вырастет большою,
Если Бог поможет ей еще пожить.
Но, однако, надо сумасшедшим быть,
Чтоб, руководяся мыслию такою,
Бросить Рыбку в воду. Ведь потом, как знать?
Ухитришься ль снова ты ее поймать?

Раз попался Карпик в сети Рыболова.
— Ну, — Рыбак промолвил, — это не беда;
Для начала карпик — рыба хоть куда!
Все зависеть будет от успеха лова.
Карпик встрепенулся и, спастись желая,
Вкрадчиво промолвил, хвостиком виляя:

— Что, скажите, можно сделать вам со мною?
Я еще не рыба. Так — полукусок.
Бросьте меня в воду. Вырасту большою,
Попадусь я снова вам на ваш крючок
Карп уже изрядный, и богач охотно
За меня заплатит сколько вам угодно.

А теперь что толку?… Чтобы вышло блюдо,
Надо сотню рыбок!.. — Отвечал Рыбак:
— Милый проповедник, ты сказал не худо,
Только, мой голубчик, я ведь не дурак.
Нынче же пойдешь ты в соус на приправу,
Там и проповедуй ты себе на славу!
Журавля мне в небе не сули, мой милый,
Дай синицу в руки, — чтоб вернее было.

(Автор: А. Зарин.
Заимствована у Эзопа.
На русский язык басня переведена Сумароковым («Рыбак и рыбка»).)

***

99.Садовод и Помещик

Какой-то Садовод-любитель,
Не городской, но сельской житель,
Имел прекрасный огород,
А рядом с ним возделанное поле.
Немало он убил и денег, и хлопот,
Чтоб разрастался сад в спокойствии и холе.

Для этого всю землю он обнес
Живым плетнем из виноградных лоз
И посадил в саду испанские жасмины
(Букет из них Марго дарил он в именины),
Капусту, тмин, щавель… И эту благодать
Вдруг дерзкой заяц начал истреблять.

Решил к Помещику Садовник обратиться.
«Вот, — говорит, — проклятый зверь!
Повадился ходить ко мне теперь;
Ни палок, ни камней, ни сети не боится,
Ну, просто чародей!»
«Какой там чародей?
Помещик возразил. — Да будь он сатаною,
Не поздоровится шутить ему со мною.
Его я отучу от этих штук, ей-ей!»

«Когда ж?»
«Хоть завтра; медлить нет причины».
И вот является с толпою слуг своих.
«Хозяин!.. Закусить!.. Подай-ка нам дичины…
А это дочь твоя? Есть у нее жених?
Поближе подойди, красавица… Ну, что же
Ты дочь не выдаешь?.. Негоже, брат, негоже!
Тряхни своей мошной».

Пошучивая так, красотку он ласкает,
Сажает рядышком с собой,
Ей нежно ручку жмет, платочек подымает.
Слегка противится садовникова дочь,
Но, видимо, от барских ласк не прочь.
Отца ж досада разбирает.

Меж тем кутеж идет… На кухне шум и гам.
«Вот окорок!.. Не стар?.. На вид весьма приличен».
«Позвольте поднести его, мой барин, вам».
«Возьму с охотою: к подаркам я привычен…»
Едят все взапуски… Толпа нахальных слуг,
Собаки, лошади-запасы истребляют.
Хозяин сам не свой — берет его испуг.
Тут пьют его вино, там дочь его ласкают.

Но вот окончен пир… А шум еще сильней,
Все суетятся и хлопочут,
Труба гремит, рога грохочут,
Не жалко им ничьих ушей…
Но что за грустная картина?
В плачевном виде огород.
Прощай, щавель! Прощайте, грядки тмина!
Все, что хозяйка в суп кладет!..

Вот заяц найден,- с гиканьем и ревом
Заставили его покинуть дом;
Он под капустным спрятался кочнём,
Но спасся в щель, иль попросту в пролом,
Устроенный в плетне садовом
Толпою слуг, чтоб впопыхах
Из сада выехать удобней на конях.

Твердит Садовник: «Что ж, господская забава!»
Но кони, гончие и дерзких слуг орава
Наделали таких непоправимых бед,
Каких не причинить всем зайцам во сто лет.
Вы, мелкие князья, решайте ваши споры,
Не обращаясь к сильным королям.
Зачем их в ваши вмешивать раздоры
И допускать их к вашим городам?

(Автор: В. Мазуркевич.
Заимствована у Эзопа.)

***

100.Сатир и Прохожий

Сатир с женой своей и кучею детей
Жил на траве, в лесу, охотой занимаясь,
Беспечно, весело, от солнечных лучей,
От ветра и дождя в пещере укрываясь.

Раз собрались они покушать всей семьей.
Похлебки миску наварили.
И в той пещере, дикой и глухой,
Свои припасы разложили.
И сели есть. Как вдруг вошел,
Спасаясь от дождя, Прохожий.
Сатир к нему радушно подошел
И предложил покушать тоже.

Прохожий, согласясь, тотчас же к ним подсел,
Дыханьем руки согревая.
Все стали есть, а он не ел
И дул, похлебку остужая.

Сатир дивясь смотрел на действия его
И наконец проговорил в смущеньи:
«Любезный гость, что значит это все?»
Тот отвечал без замедленья:
«Я на похлебку дул, чтоб охладить ее,
А на руки, чтоб их согреть немного».

Сатир испуганно воскликнул: «Вот оно!
Ступайте вы скорей своей дорогой!
Нам боги не простят, коль мы приют дадим
И утолим хотя бы тяжкий голод
Тому, кто мог дыханием своим
Давать равно тепло и холод».

(Автор: А. Зарин.
Из Эзопа. Весь смысл басни построен на игре слов, на переносном значении французского выражения «soufler le chaud et le froid», «дуть тепло и холод», т. е. быть двуличным, то хвалить, то порицать одно и то же.
Вольтер сурово осуждал эту басню, не находя в ней соответствия между невинными действиями согревания и охлаждения посредством дыхания и злой иронией двусмысленных выражений.)

***

101.Скупой и Курица

Скупой теряет все, желая все достать.
Чтоб долго мне примеров не искать,
Хоть есть и много их, я в том уверен;
Да рыться лень: так я намерен
Вам басню старую сказать.

Вот что в ребячестве читал я про Скупого.
Был человек, который никакого
Не знал ни промысла, ни ремесла,
Но сундуки его полнели очевидно.
Он Курицу имел (как это не завидно!),
Котора яица несла,
Но не простые,
А золотые.

Иной бы и тому был рад,
Что понемногу он становится богат;
Но этого Скупому мало,
Ему на мысли вспало,
Что, взрезав Курицу, он в ней достанет клад.

И так, забыв ее к себе благодеянье,
Неблагодарности не побоясь греха,
Ее зарезал он. И что же? В воздаянье
Он вынул из нее простые потроха.

(Автор: И. Крылов.
Заимствована у Эзопа, у которого некая вдова начинает кормить больше курицу, чтобы получить от нее больше яиц, но курица зажирела и перестала нестись.
На русский язык, кроме Крылова, басню переводили Тредьяковский («Курица, несущая золотые яйца») и Сумароков («Золотые яйца»).

Комментаторы видят в этой басне Лафонтена намек на современных ему финансистов, отличавшихся стремлением к слишком быстрому обогащению.)

***

102.Скупой, потерявший свое богатство

Хотел бы я спросить Скупца,
Который страстно и сердечно
Одни лишь деньги копит вечно
С начала жизни до конца,
Ничем буквально не согретый:
Какая польза в жизни этой?

Да никакой!.. Я знал Скупого…
Он жизни ждал себе второй,
Чтоб насладиться снова
Своей несметною казной.

Но в том-то, видите ль, и дело,
Что (слух прошел со всех сторон)
Не он,
А им казна его владела!
Гулял ли он, иль приходил домой,
Сидел ли скромно за едой,
Иль шел ко сну, людьми забытый,
Он мыслью занят был одной
О месте том, где деньги были скрыты.

Туда так часто он ходил,
Что кто-то как-то проследил
И обокрал казну Скупого!..
Скупец, конечно, зарыдал,
Захныкал, застонал,
Произнести не в силах слова…

«Чего ты плачешь, милый друг?»
Его спросил один прохожий.
«Ах, у меня… Великий Боже!..
Украли с деньгами сундук!..»

«Да где ж лежал сундук с деньгами?»
«Вот тут! Вот в этой яме!»
«И поделом! Теперь ведь не война
На свете!
Твоя казна
Могла б лежать и в кабинете!»

«Но кто ж украсть ее посмел,
Когда я сам к деньгам не прикасался?»
«Ну, при таком порядке дел
Один конец тебе остался:
На яму камень навали
И от нее вдали
Воображай, что там лежит твое богатство!»
И я замечу без злорадства,
Что тот лишь деньгами владел,
Кто их расходовать умел.

(Автор: В. Жуков.
Из Эзопа.)

***

103.Слон и Обезьяна Юпитера

Слон с Носорогом с давних пор
Из-за владений спорили с упорством,
И, наконец, решили кончить спор
Единоборством.

Для боя выбран день. И вот приходит весть,
Что от Юпитера явилось в эти страны
Посольство, в виде Обезьяны,
Что у нее в руках и жезл посольский есть.

Та Обезьяна, как вам может всякий
Историк подтвердить, звалась Кривлякой.
Безмерной гордости исполнился наш Слон:
К кому ж, как не к нему, столь пышное посольство?
Своим величием и славой упоен,
В одном лишь видит он предмет для недовольства,
Что грамот не вручил ему гонец
И не торопится с приходом.
Но вот Кривляка как-то мимоходом
Поклон Слону отвесил наконец;

Слон ждет, что у посла и речь уже готова,
Но тот — ни слова!
Знать, небеса потрясены
Известьем о делах Слона не очень сильно;
А может быть и то, что для небес равны
И мухи, и слоны.
Слон сам уж начинает речь умильно:

«Юпитер, мой собрат,
Конечно, очень рад,
Что с трона высоты увидит он сраженье,
В присутствии двора и знатных всех особ.
На славу будет бой…» Посол нахмурил лоб.
«Что за сражение?» — он молвил в изумленьи.
А Слон, речам свободу дав:
«Как! вы не знаете про наши приключенья?
Ведь Носорог моих признать не хочет прав.
Страна Слоновая, такой наскучив ложью,
Стереть с лица земли поклялась Носорожью.
Ведь слышали же вы об этих царствах двух?
О них идет повсюду слух…»

«Я рад, что о Слонах и Носорогах,
В ответ посол, — узнал хоть что-нибудь.
Так мало говорят о них у нас в чертогах».
«Но если так, куда ж держали вы свой путь?»
Слон вымолвил, слова услышав роковые
И от стыда сгорев. «Да нес пучок травы я
Для муравьев;
За тем и послан был из наших я краев.
О вас же у богов совсем не слышно даже:
Что малым, что большим — у них цена все та же».

(Автор: Н. Юрьин.
Разговор Обезьяны со Слоном напоминает анекдотический случай с Цицероном, описанный Плутархом со слов самого же Цицерона.

Возвращаясь из Сицилии, где он был квестором, Цицерон встретил в Кампании одного римлянина, которого считал своим приятелем. Убежденный, что в Риме много говорят о нем, он спрашивает, что думают о нем и о его деятельности.
«А где вы были все это время, Цицерон?» -ответил собеседник вопросом же…)

***

104.Союз Крыс

Мышь бедная давно жила в большой тревоге:
Кот постоянно ей встречался по дороге,
И сторожил ее на каждом он шагу.
Чтоб в лапы не попасть врагу,
Желая поступить разумно в деле этом,
К соседке Крысе Мышь явилась за советом.

Та Крыса у других слыла за образец,
Так велики ее все были совершенства.
Себе жильем ее крысиное степенство
Избрало чуть что не дворец;
Она уж сотни раз хвалилась громогласно,
Что не боялася ни кошек, ни котов,
Ни их когтей, ни их зубов.

«Сударыня, -так Крыса молвила, -напрасно
Старалась бы одна Кота я победить,
Который вздумал вам вредить;
Но если б мы всех крыс собрали по соседству,
То мы бы нанесли Коту большой урон».
Тут Мышь отвесила почтительный поклон,
А Крыса к своему спешит прибегнуть средству
И к кладовой бежит, где той порой
За счет хозяина у Крыс был пир горой.

В волнении она не видит и не слышит
И от усталости чуть дышит.
«Что с вами?» — говорит одна из Крыс.
А та в ответ: «Скажу вам покороче,
Зачем я изо всей бежала мочи.
Кот Раминагробес
Стал истреблять мышей с неслыханным упорством.
Кот этот — злейший из котов.
Коль съест он всех мышей, то будет он готов
Приняться и за Крыс с подобным же прожорством».

«Да! это так! — поднялся крик.
Все за оружие возьмемся живо!»
Иные и всплакнули в этот миг,
Но им не охладить всеобщего порыва.
Повылезали Крысы все из дыр,
Вот каждая кладет в свою котомку сыр;
Клянется каждая, собравши всю отвагу,
Назад не делать шагу;
Все, как на пир, торопятся скорей,
Ликуют, точно с их души скатилось бремя.
Но Кот был, видно, их хитрей
И за голову Мышь держал уж в это время.

На помощь ринулась бедняжке вся их рать,
А у Кота в когтях трепещется добыча,
И он не только что не хочет отступать,
Но войску Крыс идет навстречу сам, мурлыча.
Заслышав этот грозный звук,
Премудрые все Крысы вдруг
Спешат, забыв к войне приготовленья,
В свои укромные места.
Свершив благополучно отступленье
К своей дыре, одной лишь мыслью занята
Там Крыса каждая: не видно ль где Кота?

(Автор: Н. Юрьин.
Сюжет басни принадлежит, вероятно, самому Лафонтену. В ней, как и в предыдущей, намекается на распри голландцев с Людовиком XIV. Некоторое сходство с ней имеет басня Измайлова: «Кот и Крысы».)

***

105.Совет Мышей

В мучном амбаре Кот такой удалой был,
Что менее недели
Мышей до сотни задавил;
Десяток или два кой-как уж уцелели
E спрятались в норах.
Что делать? выйти — страх;
Не выходить — так смерти ждать голодной.
На лаврах отдыхал Кот сытый и дородный.

Однажды вечером на кровлю он ушел,
Где милая ему назначила свиданье.
Слух до Мышей о том дошел:
Повыбрались из нор, открыли заседанье
И стали рассуждать,
Какие меры им против Кота принять.
Одна Мышь умная, которая живала
С учеными на чердаках
И много книг переглодала,
Совет дала в таких словах:

«Сестрицы! отвратить грозящее нам бедство
Я нахожу одно лишь средство,
Простое самое. Оно в том состоит,
Чтоб нашему злодею,
Когда он спит,
Гремушку привязать на шею:
Далеко ль, близко ль Кот, всегда мы будем знать,
И не удастся нас врасплох ему поймать!»

— Прекрасно! ах, прекрасно!
Вскричали все единогласно.
Зачем откладывать? как можно поскорей
Коту гремушку мы привяжем;
Уж то-то мы себя докажем!
Ай, славно! не видать ему теперь Мышей
Так точно, как своих ушей!

-Все очень хорошо; привязывать кто ж станет?
— Ну, ты. — Благодарю!
— Так ты. — «Я посмотрю,
Как духа у тебя достанет!
— Однако ж надобно. — Что долго толковать?
Кто сделал предложенье,
Тому и исполнять.
Ну, умница, свое нам покажи уменье.

И умница равно за это не взялась…
А для чего ж бы так?.. Да лапка затряслась!
Куда как, право, чудно!
Мы мастера учить других!
А если дело вдруг дойдет до нас самих,
То исполнять нам очень трудно.

(Автор: Измайлов.
Содержание басни заимствовано из сборников басен Абстемия (псевдоним писателя XV в. профессора изящной словесности Бевиляква) и Габриэля Фаерна (1500-1561), друга папы Пия IV, издавшего на латинском языке «100 басен, выбранных из древних авторов».

На русский язык, кроме Измайлова, басню перевел Тредьяковский («Мыший Совет»).)

***

106.Солнце и Лягушки

В лице царя светил от всяких зол оплот
Имели дочери болот;
Ни бедность, ни война, ни прочих бедствий бремя
Лягушечье не тяготили племя:
Росло и ширилось могущество его.

Но как ни хорошо жилось прудов царицам
(Мы так зовем Лягушек оттого,
Что имя громкое давать вещам и лицам
Не стоит ровно ничего),
Однако соблазнила их попытка
Предательством за милость отплатить.
Их наглость стало трудно выносить;
От благоденствия избытка

И гордость, и безумство их росли,
И вот они шуметь так стали непристойно,
Что уже спать никто не мог спокойно.
Когда б великие и малые земли
Поверить крику их могли,
То на Природы око
Все двинулись бы вдруг в поход:
Оно причина всех невзгод,
Оно всех истребить желало бы жестоко,
И противу него собрать
Могучую скорее надо рать.

Чуть Солнце ступит шаг, тревогу
Бьет тотчас квакающий люд,
И, снарядив послов в дорогу,
Лягушки их ко всем державам шлют.
Поверить им, так во вселенной
Все совершает свой круговорот
Вкруг жалких четырех болот;
Упреки дерзкие доныне неизменно
Все повторяет их язык.
Однако прекратить им лучше бы свой крик
И не вводить во искушенье,
На Солнце ропотом, его долготерпенье.

Что, ежели оно устанет вдруг терпеть
И с ними поступить захочет по иному?
Боюсь, чтоб царству водяному
Об этом не пришлося пожалеть.

(Автор: И. Крылов
Басня эта аллегорически говорит о возникавших тогда распрях между Голландией и Людовиком XIV, который и изображается здесь в виде солнца. Первый написал басню на эту тему Коммир (прим. к б. 227), которому Лафонтен и подражал в своей басне.)

***

107. Старик и его Сыновья

Послушайте рассказ фригийского раба!
Он говорил, что сила в единенье,
Что сила всякая в отдельности слаба,
И если сделал я в рассказе измененье,
То вовсе не затем, чтоб, завистью томясь,
Я добивался той же громкой славы,
Нет, просто описать хотел я ваши нравы.
Ведь Федр, лишь к почестям стремясь,
Нередко увлекался славой;
Но я ее считаю лишь забавой.
Итак, вернусь к рассказу поскорей,
Как поучал отец своих детей.

Старик прощался с жизнию земною
И обратился с речью к Сыновьям:
«Вот тонких прутьев пук, скрепленных бечевою;
Сломайте-ка его, а я попозже дам
Вам объясненье, в чем тут дело».

Пучок взял Старший брат, — усилия напряг
И возвратил, сказав: «Нет, не сломать никак!»
Пучок взял Средний брат уверенно и смело,
Но — тот же неуспех! И Младший брат не мог,
Как оба старшие, переломить пучок.
Потратили они и труд, и время тщетно,
Из прутьев ни один им не пришлось сломать.

«Бессильные! — сказал с улыбкой чуть заметной
Отец. — Ужели ж мне пример вам показать?!»
— Он шутит! — порешили дети.
Но нет, Старик бечевку развязал,
Рассыпал прутья эти
И каждый без труда в отдельности сломал.
«Вы видите! Вот сила единенья!
Так будьте же дружны! Пусть сблизит вас любовь».
У ложа Старика стояли все в смущенье,
Но, чуя смерть свою, заговорил он вновь:

«Пред Вышним Судией сейчас готов предстать я
В стране, где ни вражды, ни лжи, ни злобы нет.
Прощайте, милые, и дайте мне обет,
Что будете всегда вы дружно жить, как братья».
Рыдают Сыновья; в печали каждый брат
Хранить завет отца навеки обещает;
Прощается Старик с детьми и умирает.

В наследство Сыновьям (отец их был богат)
Досталося имущество большое,
Да только жаль, расстроено оно;
И бедным Сыновьям с тех пор не суждено
Пяти минут побыть в покое:
Здесь теребит сосед, там лезет кредитор,
Тут просто жалоба, а там судебный спор.

Сначала всем троим удача улыбалась,
В союзе дружеском был твердый их оплот,
Но дружба тесная недолго продолжалась;
Их сблизило родство, разъединил — расчет.
Тщеславье, злоба с завистью и сплетней
В их отношеньях стали все заметней.

Сначала спор, затем раздел,
А враг как раз лишь этого хотел;
Вновь кредиторы налетели,
Ущерб наносят в каждом деле,
И каждый промах, ложный шаг
Подстерегает хитрый враг.
В суде ждет братьев пораженье,
Но братья продолжают спор
И делают в каком-то ослепленье
Друг другу все наперекор!

Один решает так, другой решает эдак,
И напоследок
Они узнать принуждены,
Что этою враждой вконец разорены,
И тут, хоть поздно, вспомнили с тоскою
О прутьях, связанных одною бечевою.

(Автор: Р. Мазуркевич.
Содержание заимствовано у Эзопа и Плутарха.)

***

108.Старый Кот и Мышонок

Молоденький, неопытный Мышонок,
Чуть из пеленок,
Попался в когти старому Коту,
И так к нему взмолился в оправданье:

«Оставь меня… пусти… Какую тяготу
И для кого ты видишь от созданья
Такого слабого и хилого, как я?
Я ростом очень мал, так много ли изъяну
Хозяину от моего житья?
Велик ли вред его карману?
Нет, в тягость ни ему,
И в доме никому
Я никогда не стану:
Я с хлебной корочки сыта,
А с грецкого ореха уж толстею…
Оставь же, отпусти… Ну, что я для Кота?..
Я для котят лишь прелести имею:
Детишкам ты своим меня прибереги».

А Кот в ответ: — Не лги!
Меня не проведешь подобными речами…
Глухих морочь! А старому Коту
Невмоготу
Прельщаться глупыми словами:
Мышонку от Кота смешно бы ждать пощады,
Мы Паркам помогать всегда и всюду рады;
Таков закон для вас, мышей,
И по таким законам
Под острием моих когтей,
Не для моих детей,
А мне поплатитесь своим последним стоном.
И слово Кот сдержал.

А к басенке моей
Вот что скажу я в добавленье:
Мне, право, юноша милей,
Мечтами юноша, надеждами живей,
У старцев же сердца черствей,
И в них уже давно заглохло сожаленье.

(Автор: Н. Позняков.
Из сборника Абстемия (прим. к б. 24). На русский язык басня переведена была Жуковским («Старый Кот и молодая Мышь»).)

***

109.Скифский Философ

Когда-то в Скифии Философ жил суровый.
Почувствовав влеченье к жизни новой,
Он греков край привольный посетил.
Там встретился ему Мудрец, который был
Во всем воспетому Виргилием подобен;
Он равен был царям, он близок был к богам,
Как и они, спокоен и незлобен.

Посвятив себя деревьям и цветам,
Он другого не искал себе благополучья,
Как украшать свой сад, и в этом уголке
Наш Скиф его нашел; с дерев плодовых сучья
Подрезывал Мудрец с ножом в руке,
Везде ненужное снимая;
Так расчищал усердно сад он свой,
Где надобно, природу поправляя,
Платившую за то ему с лихвой.

«К чему, -так Скиф спросил, -такое разрушенье?
Достойно ль мудреца
Уродовать здесь все без сожаленья?
И без того в свой час дождется все конца
И к мрачным берегам умчится слишком рано.
Оставь же лучше нож, орудие изъяна,
Пусть времени коса одна лишь здесь разит».
И слышит он в ответ: «Все лишнее вредит,
И лишь затем гублю я здесь иное,
Чтоб расцвело еще пышнее остальное».

Вот, в край свой сумрачный вернувшись, Скиф берет
Нож острый в свой черед;
Не только сам кругом все режет он и рубит,
Но слышат от него соседи и друзья
Про благодетельность стального лезвия;
Все ветви лучшие он на деревьях губит,
И все ему равно, что осень, что весна,
Что старая, что новая луна,
Без толку он свой сад уродует плодовый.

Все вянет, гибнет все… Точь-в-точь, как этот
Скиф,
И стоик действует суровый:
В душе своей искоренив
Порывы все страстей, все доброе и злое,
Он пред скромнейшими желаньями дрожит,
И их бежит.
Но мне не по душе усердие такое:
Такие люди из сердец
Изъемлют главные пружины,
И человек еще задолго до кончины
Уже мертвец.

(Автор: Н. Юрьин.
Заимствовано из «Аттических ночей» латинского писателя II в. по Р. X., грамматика и критика Агелия (собственно Аул-Геллий — Aulus Gellius).)

***

110.Вражда всегда царила во вселенной,
Тому примеров — тьма кругом.
Стихии, подтвержденье в том,
Враждуют вечно, неизменно.

Но, кроме них, земные все творенья
Ведут борьбу. Среди людей,
Из поколенья в поколенье,
Вражда все яростный и злей.

Когда-то в общем помещеньи
Собрали Кошек и Собак.
Ни ссор, ни ругани, ни драк
Меж ними не было. Уменье
Хозяин дома проявил:
Он время все распределил
Для сна, еды, гулянья и забав,
А для порядка и расправ
Он пригрозил кнутом побить в любую пору
За всякую пустую ссору.

И вот, не зная ссор и драк,
Сплотилася семья из Кошек и Собак.
Примером дружба их была для всех кругом,
Но скоро кончилась она великим злом.
Никто не знает, что причиной ссоры было:
Кусок ли лакомый иль пара бранных слов
(Был слух, причиной послужило
Внимание ко псам во время их родов);

Какая б ни была причина, ссора эта
Поссорила полсвета.
Кто защищал Собак, кто Кошек, и скандал
Поднял на ноги весь квартал.
Юристы, вспомнивши хозяина уставы,
Решили, что все Кошки правы
И что Собак должно арестовать.
Тут в споре бросились устав искать.

Устава нет как нет,
Пропал его и след.
И вдруг узнали, что устав
Исчез, мышей добычей став.
Другое дело заварилось:
Мышам объявлена война,
И масса Кошек устремилась
В амбары, ярости полна.
Ловки, хитры и злы, мышей они ловили
И беспощадно всех душили.

Начну теперь опять сначала.
Под небесами не бывало,
Чтобы живая тварь, на суше иль в воде,
Не знала бы врага. Вражда царит везде.
Борьба без отдыха. Закон природы в том;
Причины этому — нам не понять умом.

Все хорошо, что сделал Бог, — я знаю,
А больше ничего не понимаю.
Да знаю я, что часто, спором вздорным
Начатая, вражда кончается грозой…
О люди! вас и в возрасте преклонном,
Не худо поучать спасительной лозой!..

(Автор: А. Зарин.
Заимствована из изданного в 1546 г. Haudent’ом собрания Эзоповых басен под заглавием: «Война собак, кошек и мышей»; в действительности басня не находится среди басен Эзопа.)

***

111.Смерть и Несчастный

Один Несчастный каждый день
Звал Смерть к себе, в надежде облегченья.
Он говорил: «Прерви мои мученья!
Приди за мной, возлюбленная тень!»

Не отказала Смерть ему в услуге;
И вот открылась дверь, идет к нему она.
Но, увидав ее, он закричал в испуге:
«Что вижу я! Уйди! Ты мне страшна!
При взгляде на тебя кровь в жилах леденеет,
Могильным холодом твое дыханье веет!
Не подходи!
О Смерть! о Смерть! Уйди!»

Вельможный Меценат, проживший столь беспечно,
Сказал: хотел бы жить я вечно
Как нищий, жалкий и больной,
Но только б жить! до сени гробовой
Я жизни буду более чем рад!
«О Смерть, не приходи!» Так все тебе твердят.

(Автор: Ф. Зарин.
Эзоп разработал эту тему иначе, как ясно из следующей басни. Я написал свою, желая дать содержанию более общий характер. Но некто показал мне, что я поступил бы несравненно лучше, придержавшись оригинала, что я пропустил одну из прекраснейших черт, подмеченных Эзопом. Это заставило меня исправить мою ошибку. Нам не превзойти древних; на нашу долю они оставили лишь славу хороших последователей. Но я присоединяю мою басню к басне Эзопа не потому, что она заслуживает этого, но из-за прекрасного, находящегося в ней, имени Мецената, которое так идет к содержанию басни; я не счел себя вправе выбросить его.
Приводимые в басне слова приписываются Меценату Сенекою.
Лафонтен.)

***

112.Стрекоза и Муравей

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.

Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.

Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!

Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой,
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!»

«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?»
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так что голову вскружило».

«А, так ты…» — «Я без души
Лето целое все пела».
«Ты все пела? это дело:
Так поди же, попляши!»

(Автор: И. Крылов
Содержание басни заимствовано у Эзопа. Она имеется также в сборнике Бабрия (III в. по Р. X.), собравшего и рассказавшего простым народным языком в стихах многие Эзоповы басни и, вероятно, писавшего басни самостоятельно.
Позже басня эта вызвала множество подражаний как у латинских, так и у многих французских предшественников Лафонтена. На русский язык, кроме Крылова, ее переводили Хемницер и Сумароков.

Руссо в своем «Эмиле» осуждал эту басню, как «учащую детей жестокости»; но, конечно, Лафонтен хотел только осудить беспечность и леность и показать их последствия.)

***

113. Стоглавый и стохвостый Драконы

У императора посланник падишаха
(Гласит предание) держал себя без страха,
И силы сравнивал обеих их держав.
Тут немец вымолвил, слова его прервав:

— У князя нашего есть многие вассалы,
Владенья чьи воистину не малы,
И каждый, в силу данных прав,
Своею властию, на помощь господину
Способен выставить наемную дружину.

Но рассудительно сказал ему чауш! :
— Я знаю, кто и сколько душ
Здесь может выставить, и это очень живо
Напоминает мне рассказ,
В котором все хоть странно, но правдиво.
Из-за ограды как-то раз
Дракон предстал мне стоголовый,
На жертву броситься готовый.
Смертельным ужасом томим,
Я чувствовал, что кровь моя застыла в жилах;
Но страхом я отделался одним:
Достать меня он был не в силах.

Об этом думал я, когда Дракон другой
Стохвостый, но зато с одною головой,
Явился мне. Затрепетал я снова,
Увидев, как прошла сперва
В отверстие Дракона голова,
Путь проложив затем для остального.
Ваш господин — даю в том слово
Подобье первого, а мой-второго.

(Автор: О. Чюмина.)

***

114.Третейский Судья, Брат милосердия и Пустынник

Желая отыскать спасенья двери,
Три человека, все святые в равной мере
И духом преисполнены одним,
Избрали для сего три разные дороги.
А так как все пути приводят в Рим,
То каждый к цели, без тревоги,
Пустился по тропиночке своей.
Один смущался тем, что тяжбы меж людей
Имеют свойство
Плодить тревоги лишь и беспокойства
И тянутся притом года; а так как он
К богатств стяжанью не стремился с жаром,
То вызвался решать все споры даром.

Мы обрекли себя, с тех пор, как есть закон,
За все свои грехи на горькую судьбину
Тягаться нашей жизни половину…
Полжизни? Нет! Порой жизнь нашу целиком!
И Миротворец наш мечтал лишь об одном:
Как в людях истребить подобное влеченье.
Второй святой болящих исцеленье
Задачею избрал, — хвала ему и честь!
Способность облегчать чужих страданий бремя
Всем видам добрых дел готов я предпочесть.
Но те же, что и в наше время,
Больные были и тогда,
И ладить с ними трудно иногда
Бывало Брату милосердья.

Среди упреков он и жалоб вечных жил:
«Как много для других в нем рвенья и усердья!
Они его друзья, а нас он позабыл».
Но что все жалобы такие и укоры
В сравненьи с тем, что вынести пришлось
Тому, кто пожелал решать чужие споры!
Ах! к удовольствию сторон не удалось
Постановить ему решение ни разу:
Всегда чьему-нибудь казалось глазу,
Что был судья не прав
И в правосудия весах была погрешность.
Своих стараний видя безуспешность
И жалобы выслушивать устав,
Спешит в больницу он к товарищу.

Узнали Друзья тут, что один им был сужден удел,
И что отречься лучше им от дел,
Которым оба труд и время посвящали.
Излить свою печаль они приходят в лес.
Там, где средь голых скал бежал источник чистый,
И где ни ветерок, ни солнца луч с небес
Не проникал под свод тенистый,
Им встретился товарищ третий их.
И просят у него они совета.
— Ищите, — он сказал, — его в себе самих:
Что нужно вам, от вас лишь можно ждать ответа.
Познать самих себя — вот в чем
Долг смертных пред Верховным Существом.
Познали ль вы себя средь суетного света?

Лишь в царстве тишины доступно это нам,
Иначе труд потратим мы напрасно.
Взмутите этот ключ, увидите ль вы там
То, что сейчас в нем отражалось ясно?
-Что видеть мы могли б тогда,
Как темным облаком затмилась бы от ила
Кристально чистая вода?
— Чтобы она опять ваш образ отразила,
Ей надо дать покой.

Мы созерцать себя должны в уединеньи.
Так говорил святой,
И послужил совет его им во спасенье.
Я не хочу сказать, что избегать должны
Мы должностей: ведь если мы больны,
Или судиться страстию объяты,
То нам и доктора нужны, и адвокаты.
Едва ли недостаток будет в них,
Пока к деньгам иль почестям стремленье
Жить будет в людях; но в заботах мелочных
У нас является самих себя забвенье.

Вы, чью заботливость встречаем мы везде,
О сильные земли! вас, средь тревог обычных,
Смущают тысячи случайностей различных:
В дни счастья гордые, дрожащие в беде,
Не видите себя, поверьте, никогда вы,
Да вы и никого не видите вокруг;
Когда ж об этом мысль порой придет вам вдруг,
Вас тотчас прерывает льстец лукавый.

Я этим завершу свой труд. Таков урок,
Который я векам грядущим завещаю!
Царям и мудрецам его я предлагаю,
И чем бы лучше я закончить мог?

(Автор: Н. Юрьин.
Басня написана под влиянием «Житий святых отцов пустыни» французского публициста Арно д’Андильи (1560-1619), сторонника Генриха IV, защитника парижского университета против иезуитов.)

***

115.Утопленница

Не дай Бог никому капризную жену!
Одна из жен таких на мужа рассердилась.
За что? Да он молчал, так за это взбесилась,
Кричала, плакала, бранилась.
И кинулась в реку — пошла как ключ ко дну.

Муж бедный с радости иль с горя прослезился,
Как скоро до него достигла эта весть;
Но он философ был и все мог перенесть:
Подумал и пустился,
Чтоб долг последний ей отдать.

И так в тоске, в печали,
По берегу реки тихохонько идет,
Глядит на все, что ни плывет;
Но волны только щепки мчали,
А нет как нет жены!
Знать надобно, что шел он против быстрины.

Встречается с ним Кум, дивится заблужденью
И говорит ему: «Пойдем вниз по теченью:
Кума должна вон там, гораздо ниже всплыть».
«Не может, братец, это быть;
Покойница во всем напротив поступала
И никому не уступала;
Против воды она, поверь мне, поплывет;
Поставит на своем, хоть три раза умрет».

(Автор: Измайлов.
Этот злой рассказ взят Лафонтеном у Фаерна, находится также у Поджио и Вердизотти и затем часто повторялся у разных писателей.)

***

116.Учитель и Ученик

Шалун великий, Ученик,
На берегу пруда резвяся, оступился,
И в воду опустясь, ужасный поднял крик.
По счастию за сук он ивы ухватился,
Которая шатром
Нагнула ветви над прудом.

На крик Ученика пришел его Учитель,
Престрогий человек и славный сочинитель.
«Ах, долго ли тебе во зло употреблять
Мое примерное терпенье?
Воскликнул педагог. — Не должно ль наказать
Тебя за шалости, дурное поведенье?

Несчастные отец и мать! жалею вас!
Ну как пойдешь ты мокрый в класс?
Не станут ли тебе товарищи смеяться?
Чем здесь в пруду купаться,
Учил бы лучше ты урок.
Забыл ты, негодяй, мои все приказанья;
Забыл, что резвость есть порок!
Достоин ты, весьма достоин наказанья;
И, ergo, надобно теперь тебя посечь».
Однако же педант не кончил этим речь,
Он в ней употребил все тропы и фигуры
И декламировал, забывшись до того,
Что бедный ученик его,
Который боязлив и слаб был от натуры,
Лишился вовсе чувств, как ключ пошел на дно.

Без разума ничто учение одно.
Не лучше ль мне поторопиться
Помочь тому, кто впал от шалости в беду?
За это ж с ним браниться
И после время я найду.

(Автор: Измайлов.
Заимствована из сборника басен на арабском языке, относящегося к XII или XIII веку и известного под названием «Locman».
По арабскому мифическому сказанию Локман был мудрец, живший до Магомета.
Басня рассказана также у Рабле (в «Гаргантюа и Пантагрюель»).
На русский язык басня переведена также Сумароковым («Учитель и Ученик»).)

***

117.Филомела и Прокна

Однажды Прокна-ласточка летала
От города далеко, в лес, в поля,
И услыхала
Песнь Филомелы-соловья.

Тут Прокна вскликнула: «Сестра! Что с вами сталось?
Как поживаете? Сто лет не видно вас.
С тех пор, как в Фракии расстались,
Не помню, жили ль вы средь нас!
Что вы имеете в примете?
Не здесь же жить среди полей!»
«Ах! — отвечала Филомела ей.
Приятней для меня нет места в целом свете».

«Как? Здесь? Прекраснейшее пенье
Дарить животным и зверям,
Да неотесам мужикам?!
Пред ними изливать восторги вдохновенья!
Нет! Прилетайте к нам, и в пышных городах
Пусть ваше пенье слух ласкает,
Тем более, что здесь, в лесах,
Вам все кругом напоминает,
Как никогда Терей, в порыве исступленья,
На ваши прелести свое направил мщенье».

«Вот это-то воспоминанье,
Ответил Соловей,
Мне легче здесь переносить, в изгнанье;
А там, среди людей,
Я тосковала бы сильней!..»

(Автор: А. Зарин.
Басня эта принадлежит Эзопу и имеется также у Бабрия. Во времена Лафонтена известна была только одна эта басня Бабрия; многие другие найдены впоследствии.

Упоминаемый в басне Терей, фракийский царь, лишил чести и языка Филомелу, сестру своей жены Прокны; сестры отомстили ему, убив его сына Итиса и накормив его телом сына; они были обращены богами — Филомела в соловья, а Прокна в ласточку («Метаморфозы» Овидия).)

***

118.Фортуна и Дитя

Однажды на краю глубокого бассейна,
В кустах, склонившихся пред ним благоговейно,
Дремал ребенок после школьного труда…
Ведь детям ложе всякое кушеткой иль кроваткой,
Когда им сон смежит ресницы дремой сладкой,
Покажется всегда!

Прохожий, увидав в опасности ребенка,
Шагов бы за двадцать, пожалуй, крикнул звонко,
Чтоб разбудить (и погубить!) дитя…
На счастье тут Фортуна проходила,
На колесе своем, как по ветру, летя,
Вплотную подошла, Малютку разбудила,

И молвила: «Прошу, мой крошка, об одном:
Будь осторожнее потом!..
Ведь если б ты упал, — смерть мне бы приписали;
А между тем была б виновна я едва ли
В оплошности твоей!..
Что ж было бы тогда, коль по вине моей
В бассейне ты лежал?!»
И с этими словами
Пропала за кустами…

Мы все случайности приписываем той,
Что сыплет нам с небес дождь счастья золотой…
И правильно, по мне, Фортуна говорила:
Толпа ее одну во всем бы обвинила!
Кто век живет глупцом, тот видит корень зла
Лишь в том, что от него Фортуна прочь ушла;
Для мудрого ж она — наивна, простовата…
Короче: бедная пред всеми виновата!..

(Автор: Аполлон Коринфский.
Содержание заимствовано из басен Эзопа и из сатиры французского поэта эпохи Возрождения Ренье (1573-1613).)

***

119.Хозяйский глаз

Олень попал к быкам в загон,
Но ими был предупрежден,
Чтоб к лучшей он прибег защите.
«Друзья мои, меня вы не гоните!
Взмолился тут Олень. — Укройте от врагов;
За это я готов
Вам указать и пастбища, и нивы,
Покрытые обильною травой,
Где б на свободе день-деньской
Пастись с отрадою могли вы».

Быки свое согласие дают.
Олень вздохнул вольней, приободрился
И в уголке укромном притаился.
Вот под вечер быкам обычный корм несут,
Снуют работники, приходит управитель,
Осматривает все, обходит все вокруг,
Однако ж ни он сам и ни один из слуг
Не видят беглеца. Лесов дремучих житель
Хозяйский глаз
Благодарит быков и с нетерпеньем ждёт
Начала полевых работ,
Чтоб незаметно выйти в поле.
«Не радуйся пока своей счастливой доле,
Ему заметил Бык; — стоглазый человек
Еще не совершал вечернего обхода.
Нельзя пока решить, удастся ль твой побег».
А как близка свобода!

Но вот идет Хозяин сам в загон,
Бранит прислугу: «Что за нераденье,
Корм не засыпан, пол не подметен!
Грязна подстилка… Всюду запустенье
И паутина по стенам!»
Хозяин ходит, смотрит здесь и там,
И видит вдруг средь вороха соломы
Какой-то облик незнакомый:

Глядит — Олень! Пришел ему конец!
Его мольбы не тронули сердец,
Постиг Оленя жребий жалкий:
Откуда ни возьмись дреколья, жерди, палки!
Всяк бедного ударить норовит.
Несчастный был толпою вмиг убит.
Его уносят, солят, и соседи
На званом кушают обеде.

Недаром Федр сказал нам в добрый час:
«Свое добро хозяйской глаз голубит,
Все высмотрит хозяйский глаз».
А я скажу: и глаз того, кто любит.

(Автор: В. Мазуркевич..
Из Федра.)

***

120.Человек и его Изображение

Герцогу де Ларошфуко.

Жил некто; сам себя любя,
И без соперников, на диво
Считал красавцем он себя,
Найдя, что зеркала показывают криво.

И счастлив был, гордясь собой,
Он в заблуждении упрямом.
Представлены услужливой судьбой,
Советники, столь дорогие дамам,
Напрасно перед ним являлися гурьбой
Повсюду зеркала: в окне у фабрикантов,
На поясе у модниц и у франтов,
Во всех домах! И вот, страшась зеркал,
Что делает Нарцисс? — бежит в уединенье.
Но там ручей прозрачный протекал.
Разгневанный, в недоуменьи,
В струях свое он видит отраженье
И прочь бежит от светлого ручья,
Но сожаленье затая:
Настолько тот ручей заманчив и прекрасен.

Смысл этой басни очень ясен:
Тот, кто в себя без памяти влюблен
Души подобье нашей он,
А зеркала — чужие заблужденья;
Нам образ наш являют зеркала
В правдивом воспроизведенье.
Ручей же, чья вода светла
Составленное в назиданье
Полезных «правил» мудрое собранье.

(Автор: О. Чюмина.
Сюжет басни принадлежит самому Лафонтену.
Герцог Франсуа де Ларошфуко (1613-1680) был другом и покровителем Баснописца.
В конце басни Лафонтен намекает на его книгу «Reflexions et Maximes morales», вышедшую первым изданием в 1666 году.

Предполагают, что сама идея басни внушена Лафонтену рисунком на заглавном листе этой книги.
На этом рисунке изображен нагой Амур, срывающий с лица бюста Сенеки маску вместе с прикрепленным к ней лавровым венком и с сардоническою улыбкою указывающий пальцем на обезображенную угрызениями совести фигуру философа.
На пьедестале бюста надпись: Quid vetat.)

***

121. Члены тела и Желудок

Я должен мой рассказ начать изображеньем
Величья королей, их счастия и бед.
Желудок для того послужит мне сравненьем;
Все Члены чувствуют, доволен он иль нет.
Раз Члены, утомясь трудиться для Желудка,
Решили отдохнуть от суетных забот,
Пожить без всякого труда, как он живет,

И говорили: «Ну-тка,
Пускай он воздухом попробует прожить!
Довольно для него рабами нам служить.
Ничем не пользуясь, не зная развлеченья,
Потеем, трудимся мы только для него.
Попробуем же счастья своего
И поживем без горя и волненья!»

Решили так, и вот
Объявлено Желудку: пусть зовет
Он слуг других; ему не слуги
Ни Ноги, ни Спина, ни Руки.
Работа кончилась, но очень скоро Члены
Узнали зло от их измены.

Пустой Желудок, кровь не обновляя,
Все тело поразил, болезнью ослабляя.
Исчезла сила Рук и Ног,
Никто владеть собой не мог.
Тут все мятежники на деле увидали,
Что тот, кого они считали
Лентяем праздным, — тот для них
Трудился больше их самих.

С желудком сходны короли:
Они дают и получают;
На них работают все граждане земли,
Из них и пользу извлекают.
Король дает всем жить, труд честный поощряет.
Законом огражден, ремесленник живет,
Чиновник свой оклад исправно получает,
И барыши купец берет.
Король достойное достойным воздает
И всей страною управляет.

Прекрасно это все Менений рассказал,
Когда народ, сенатом недовольный,
На тягость жизни подневольной
Вдруг возроптал.
Завидуя могуществу и власти
Сенаторов, он с яростью вопил:
«Им весь почет, — нам все напасти,
Налоги, подати! Мы выбились из сил!»
И, возмущенный, за стенами
Сбирался грозными толпами.
Менений, приравняв бунтующих людей
К тем Членам, что подняли возмущенье,
Прекрасной баснею своей
Смирил народное волненье.

(Автор: А. Зарин.
Из басен Эзопа. Этот рассказ, которым, как известно, воспользовался Менений Агриппа для успокоенья возмутившихся римских граждан, пользовался большой славой и в древности, и в новейшие времена. Его можно найти у Дионисия Галикарнасского, у Тита Ливия, у Рабле, у Шекспира (в «Кориолане») и проч.
Сумароков переделал басню на русский язык под заглавием: «Голова и Члены».)

***

122.Шершни и Пчелы

По мастерству и мастер нам знаком.
Нашлись оставленные кем-то соты,
И рой Шершней, корыстные расчеты
Лелявший тайком,
Их объявил своими смело.
Противиться им Пчелы стали тут,
И вот, своим порядком в суд
К большой Осе перенесли все дело.
Но как постановить в той тяжбе приговор?

Свидетели согласно утверждали:
Близ сотов все они видали
С давнишних пор
Жужжащих, длинных насекомых,
Крылатых и весьма напоминавших Пчел;
К несчастию, любой из признаков знакомых
К Шершням бы также подошел.

Стремясь пролить возможно больше света,
Оса и Муравьев к допросу привлекла.
Увы! Не помогло и это!
Взмолилась тут одна Пчела:

«Помилосердствуйте! Прошло уже полгода,
И портятся запасы меда;
Успела тяжба разрастись,
Из медвежонка став медведем.
Ведь эдак далеко мы, право, не уедем!
Судье нельзя ли обойтись
Без пререканий и отсрочек,
Запутанностей всех и разных проволочек?
Пусть просто разрешат с Шершнями нам сейчас
Приняться для добычи меда за работы:
Тогда увидели бы, кто из нас
Из меда сладкого умеет делать соты?»

Но от Шершней на это был отказ,
И Пчелам отданы поэтому Осой запасы меда.
О, если бы дела такого рода
Имели все подобный же конец!
Хоть Турцию бы взять себе за образец
И здравый смысл-взамен законов свода!
Избавлены от лишнего расхода,
И не дразня судейский аппетит,
От нестерпимых волокит
Мы не страдали б бесконечно.
Ведь устрица, в конце концов,
Судье останется, конечно,
И лишь скорлупки для истцов.

(Автор: О. Чюмина.
Заимствована у Федра.)

***

123.Эзопово объяснение одного завещания

Если верить тому, что Эзоп говорил
(Он умнейшим средь граждан считался,
И за мудрость у греков оракулом слыл:
Всяк с советом к нему обращался),
Вот одна из историй. Ее кто прочтет,
Занимательной, верно, найдет.

Один богач имел трех взрослых дочерей,
Различных по характерам. Кокеткой
Одна взросла в семье своей,
Другая — пьяницей, а третья — домоседкой,
Скупой, расчетливой. Отец,
О смертном часе помышляя,
Законам следуя, как истинный делец,
Духовную составил, оставляя
Имущество свое трем дочерям
По равным трем частям;
Жене ж своей лишь то, что каждая даст дочь,
Когда своим добром владеть не будет мочь.

Вот умер он. Все тотчас поспешили
Узнать, кого и чем он наделил.
Когда же завещанье вскрыли,
Неясный смысл его невольно всех смутил.
Что матери возможно дать,
Когда своим добром не будешь обладать?
Что в завещании хотел сказать отец?
Напрасно думали и мудрый, и глупец.

Вот судьи собрались, устроили совет
И головы свои ломали;
Но как слова ни толковали,
Все в завещанье смысла нет.
И, выбившись из сил,
Совет решил:
Пусть дочери добро все поровну поделят,
Кому что нравится; а матери своей
Пусть каждая из дочерей
Назначит пенсию иль часть добра отделит.

Согласно этому решенью,
Устроили раздел при помощи судей,
И каждая сестра по своему влеченью
Взяла одну из трех частей:
Кокетка дом взяла со всею обстановкой,
С конюшнею роскошных рысаков;
Чтоб ежедневно тешиться обновкой,
Взяла портних, уборщиц, евнухов,
Все драгоценные убранства.
А пьяница, для кутежей и пьянства,
Все принадлежности пиров:
Буфеты, погреба с вином сортов различных,
Для кухни и стола прислужников-рабов,
Служить пирующим привычных.

А третьей, что была жадна и бережлива,
Досталися рабы, домашний разный скот,
Сады и лес, луга и нивы,
Весь, словом, сельский обиход.
По нраву каждая свою достала долю,
Исполнивши отцом завещанную волю.

В Афинах граждане все жарко восхваляли
Оценку и дележ; и мудрый, и дурак
О завещанье толковали,
Хваля ареопаг.
Один Эзоп, с насмешкою лукавой,
Раздел премудрый находил
Лишенным даже мысли здравой
И говорил:

«Когда б покойник ухитрился
Ожить внезапно, как бы он
Решенью судей изумился
И попрекнул бы ваш закон!
Вы справедливостью гордитесь,
А завещанья не смогли
Понять, и даже не стыдитесь,
Что бедную вдову на голод обрекли!»

И после этого внушенья,
Он снова произвел раздел именья.
И, как покойник завещал,
Его согласно воли,
Добро он разделил на равные три доли;
Но дочерям те доли дал
Их склонностям вразрез. Кокетке
Он дал посуду, вина, мед;
Безделки — домоседке,
А пьянице — весь сельский обиход.

Так доли их не стали уж «своими»,
И поделиться ими
Они охотно с матерью могли.
Когда ж в замужество пошли,
То ни одна из них не пожалела
Все матери отдать…
Сумел один Эзоп лишь разгадать
В чем было дело.
Дивились граждане, что ум его светлей,
Чем несколько умов разумников судей.

(Автор: А. Зарин.
Басня заимствована у Федра.
На русский язык ее переделал Василий Майков («Эзоп толкует духовную»).)

***

124. Язычник и деревянный Идол

Для дома своего завел язычник бога,
Простого Идола, и — как бывало встарь
Воздвиг ему алтарь,
Обеты произнес и соблюдал их строго.
В покорном ожидании чудес
Бедняк из кожи лез,
Стараясь угодить бесчувственному богу.
Своим молитвам на подмогу
Он не жалел даров, обильно жертвы жег,
Но глух и нем к мольбам был деревянный бог.
Язычник не видал ни в чем его участья;
Везде убытки нес, везде терпел обман,
Ни в жизни, ни в игре не испытал он счастья,
И с каждым днем тощал его карман.
Но богу своему моляся, как и прежде,
Он жертвы не жалел, на чудеса в надежде.
Шли месяцы, года. Язычник изнемог.
Напрасно богу он в отчаяньи молился,
Все так же глух и нем был деревянный бог.
В конце концов, язычник обозлился
И бога своего, как старый черепок,
Разбил в куски… Вот, развалился бог!
Пустой на вид,
Он оказался золотом набит.
Язычник стал корить поверженного бога:
«Когда я угодить из всех старался сил,
Ты только мне вредил.
Иди же прочь от моего порога!..
Ни жертвы, ни мольбы, а крепкое дубье
Растрогать лишь могло бесчувствие твое!..
Похож ты на пустых, чванливых дураков,
Что платят грубостью за всякое вниманье.
Как и тебе, без дальних слов,
Нужна им палка в назиданье».

(Автор: А. Зарин.
Заимствована у Эзопа.)

***

Вы прочитали все басни Лафонтена?

Комментарии 3

  • В мир литературы Жан де Лафонтен вошёл в достаточно молодом возрасте Сам литератор признавался, что восхищался творчеством родоначальника басни как жанра Эзопа. Он считал его источником своего вдохновения. Именно его басни так же кратки и поучительны, как и басни Эзопа. Ребятам понравятся басни Жана де Лафонтена, так как для создания характеров и образов он использовал животных и птиц, наделяя их человеческими качествами, правда, не всегда приятными и приемлемыми. Да и мораль басе Лафонтена достаточно своеобразна: он не поучает (делайте так, а не этак), а констатирует факт, что несёт в себе такую же воспитательную функцию, но без тона назидательности, которую ребята ой как не любят!

  • Басни Лафонтена блещут мудростью.В них очень много поучительных моментов.Запомнилась басня про мудреца, который сам не смог отплатить обидчику,а хитростью направил его к тому,кто быстро нанес ответный удар.Это басня и другие учат мудрости,как поступить в той или иной ситуации.

  • Басни очень сильно впечатляют. Заставляют задуматься о главном. Особенно впечатлила басня «Два мула», ведь и вправду, деньги не главное и они порой приносят только горе.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *